Сергей Краснобород - Где-то рядом

И любовь до бессилия чувств
истязала, не зная усталости.
Место в очереди к врачу —
мне такая забава осталась.

Бесконечный октябрь на душе.
До зимы дотянуть — эка малость!
Дети взрослыми стали уже.
Забавлять их мне только осталась.

Сколько песен не спето!
Сколько слов — в забытьи!
Вот и вставлено лето
в память о житии…

Не апостол, не схимник…
След дождя по стеклу.
Ветер воющий зимний
вьёт из строчек петлю.

Значит, тем и живучи.
Значит, в этом и сок…
И спасает, и мучит,
и преследует Бог.

Заклинаю виной, той, что смерти подобна,
пену ласковых дней, странно глухонемых.
Будто бы не со мной — жемчуг взглядов недобрых.
Будто бы и не мне — иглы прутьев стальных.

Будто — холод камней, траур чреворожденья,
тонкорунные стебли обугленных сот.
Будто бы и не мне монолит привидений
в превосходнейшей степени давит висок.

Хотел бы тобою наполнить сны.
Нежнокрылая ночь поднимает над бездной.
В сердце струны прозрачные напряжены
о тебе сладкозвучною песней.

Не кори меня взглядом случайных встреч.
Так бывает… Но Боги не ткали напрасно
паутину судеб, если сберечь
не удаётся желанья страстные.

Прости за грубость ненужных слов.
На эшафоте улиц немым знамением
нас невесомым жестом спасло
от разлуки само провидение.

Не стану памятью трогать боль.
Не стану клянчить… Рассудят Боги!
Лишь сны заполнить позволь тобой,
Лишь сны, не более…

Когда у гроба моего затихнут танцы
И унесут цветы и выкрадут штаны,
смешные птицы в траурном убранстве
прокаркают о пользе для страны…

Зачем ей нужен был неугомонный нищий
с талантливо упрямым твёрдым лбом?
Он вечно клянчил выпивку и пищу
и констатировал стишки в альбом.

Куда принёс его паскудный рок событий?
На кой ему приличной смерти лоск?
Вот и сейчас он хочет просто выйти —
степенных птиц дразнить не довелось.

Они же мудро клювами качают:
уж насмотрелись — этот ли? Другой?
Осенний ветер, листья измочалив,
у гроба ивы молодые гнёт дугой.

Полки трудолюбивых муравьёв
членят на атомы родившееся целым.
Им нужен я, такой как есть, живьём.
Им кровь моя нужна и мясо тела.

Их посылает тайный командир
забрать мою энергию и время.
И в битве с ними я совсем один
борюсь одновременно и со всеми.

Непредставим сражения итог.
Война питается душой моей и телом.
Единым целым создал меня Бог.
Дождется ль смерть меня единым целым?..

В сумбурный век сумбурное дитя,
как щепка в море, носится повсюду.
Соблазнов ветры над водой свистят —
зовут к забвению, безверию и блуду.

И души тонут якорями ниц,
самих себя уже не различая.
В раю пространных наркопсихбольниц
даже случайный свет мгновенно выключают.

Не успевая быть самим собой,
раздавлен пустозвоном многословья
сумбурный век, в котором вечный бой
бездонной тьмы со Светом и Любовью.

Я всё ещё мешаю жить тебе
собой — печальных суррогатом слов.
Прости, но Боги чтут непостоянство,
достойное непостоянства сути.

Я прихожу в твои цветные сны
рассеянным иль обращённым в ветер.
И даже там пытаюсь рассказать
о том, какой закат сегодня…

Прости, я всё ещё мешаю жить.
Твои труды воистину — во благо…
Но каждому воздастся за иное,
чем рай тоталитарных государств.

Не остров ты, но часть материка.
И колокол звучит в моём смятении
о том, что коротать с тобою дни
на этой грешнице-земле предрешено нам.

И потому так слёзными словами
я всё еще мешаю жить тебе.
И снова прячусь в скорлупу сомнений,
чтобы не быть раздавленным бездушьем.

Ты слишком прав, чтобы ещё любить,
и слишком рассудителен, чтоб верить…
И потому не осуждай меня,
если мои страдания печальны.

Священных тайн врата закрыты…
Но что есть мир? И что есть я?
В сиюминутной страсти быта
вся бесконечность бытия.

Предстать травой, песчинкой, каплей…
Постичь поток дождя, песка…
Упрямо прорастать сквозь камни.
Упрямо Вечный Свет искать.

Не огрубеть… И быть спокойным,
как воды океанских бездн,
чтоб дара жизни быть достойным,
чтоб смерти дар принять, как песнь.

Я остаюсь один, чтобы расслышать время
в начале октября в преддверии дождей.
Воркуют листья лоз в живом переплетении,
готовящиеся к перерожденью.

Уже не веселят ни солнце, ни закаты.
Уже не узнаёшь своих остывших грёз.
Припоминая всё, что так любил когда-то,
уже боишься вновь любить всерьёз.

Неуловим порыв воспоминаний.
Колышется лоза перед окном в саду.
Я вновь один в минуты расставаний
с неповторимым днём в единственном году.

Зачем-то храню артефакты
прожитого бытия…
Прагматик сказал бы: «Дурак ты!»
«Дурак!» — согласился бы я…

Но снова я еду на дачу,
где память живёт в дневниках.
Один там смеюсь я и плачу,
держа артефакты в руках.

И времени — как ни бывало!
Как прежде я молод и свеж —
готов начинать всё сначала,
исполненный сил и надежд…

Я увлёкся грибами… И вот заблудился в лесу
под усталым дождём, обнимающим мутное небо.
Просто брёл наугад, как усталый охотник Дерсу
в тех краях, где ни разу я не был.