Ирина Зорина - И

Улыбаешься, и глазами
Невзначай будто, вскользь: «Люблю».
«Где носило тебя вечерами?»
Ты смеёшься: «Искал жену».

И опять изгибаясь лукаво
Усмехается алый рот:
«Мне ужасно тебя не хватало».
Я смеюсь и шепчу: «Идиот».

А в груди беспокойное сердце
Не жалеет горячих вен.
«Холодает. Зайдёшь погреться?»
«На весь вечер?» «Нет, насовсем».

Слишком дерзкий, до дрожи в шёпоте.
Ты касаться меня не смей,
В твоём нежно-бездонном омуте
Слишком много живёт чертей.

Ты сегодня красив дьявольски,
Словно греческий бог-атлет.
Я, бывает, сгораю от зависти
К той, которая гасит свет.

Там — под кожей — натянутым проводом
Оголённый корчится нерв.
Ты так часто искал повода,
Что, поверь, его больше нет.

Отвернись, не смотри так варварски,
Будто держишь уже в руках
То, что бьётся в груди, предательски
спотыкаясь
на нужных словах.

Смотришь бесстыдно долго
на плечи мои и ключицы,
я буду тебе сниться,
стану птицей.
В белёсом небе из лёгкого ситца
буду кружиться, кружиться…
С тонких ветвей обнажённых на руки твои и ресницы
стану литься
талым снегом…
Под кожей цветёт весна,
ты будешь любить меня,
где бы ни был.

Мы могли быть с тобою счастливы,
И под небом из тонкой фольги
Поцелуями нежно-страстными
задыхаться.
Но только не ты…

Верно, были бы мы влюблёнными,
Не теряли бы попусту дни
И ночи сладостно-томные
выпивали до дна.
Но не ты…

Были бы неназойливо верными
И любили бы преданней пса,
И сквозь годы, и через тернии
за тобой…
Но, увы, не я.

Мы с тобой никогда не встретимся,
не забудем при встрече слова,
не будут в груди барабаны стучать. Никогда
не придет больше наша весна.

Ты меня не возьмешь за руку,
не коснёшься моих волос…
Может, вся эта жизнь, сотни дней и ночей не всерьёз?
Ты опять стоишь с охапкой шафранных мимоз
на пустом перекрёстке.
Мы снова подростки
больше нет одиноких лет,
только твой силуэт
в задыхающемся моём сердце.

А быть может, мы всё-таки встретимся
и забудем при встрече слова,
будут в груди барабаны стучать,
и придёт снова наша весна.

Мне нужно все небо со всеми птицами.
Пусть летят за пазуху, гладят сердце
белыми перьями.
Пусть вечно снится мне
бескрайнего неба синь.

Наберу облаков полные горсти.
Звёзды спрячу в карман.
И пусть астрономы ломают головы,
пусть старые карты заменят новыми,
пусть в небе зияют дыры голые,
я звёзд никому не отдам.

Мне нужно всё небо со всеми черными
дырами,
с планетами синими, с мерцанием гордых комет.
Я стану туманностью, пылью космической.
Мы с небом — одно.
Меня нет.

Отыщи меня среди тусклых осенних дождей,
Заплетающих небо в тугие прозрачные косы.
Когда с первым морозом ляжет на травы проседь,
Отыщи меня средь семи миллиардов людей.

Отыщи меня среди тёплых медовых сосен.
В нежном шёпоте клёнов и спелом золоте ржи.
В сладком запахе яблок и солнца…
прошу, отыщи
Мою тень в круговерти бушующих вёсен.

Отыщи меня в мягком ворохе диких цветов,
В бело-розовой дымке холодного зимнего утра.
Отыщи меня в том, что безумно и
неподкупно —
В закоулках твоих, туманом овеянных снов.

Как сладок ветер,
словно любовь моя
разлилась по земле диким мёдом.
Ты стал для меня свободой,
безумием нежным и строгой,
глухой, неподкупной тюрьмой.

Мягкое, тёплое солнце
стекает с небес на лицо.
Спускаюсь на самое дно,
там ждёт меня синяя птица.
Пытаюсь забыть — ты мне снишься.
Сдаюсь. Открываю границы.
Мне не вырвать тебя из груди.

Червлёное золото листьев,
сочится с поникших ветвей
на сухую траву.
Ты меня не оставишь одну?
Без тебя я писать, я дышать не могу…
Ухожу в непроглядную мглу…
Но по-прежнему крепко люблю.