Бертольд Брехт - Стихотворения. Рассказы. Пьесы

Откуда-то тетка пришла говорят

У нее помутился от голода взгляд

Но весь хлеб поедал солдат

Она упала в канаву от истощенья

И забыла навеки как есть хотят.

А кроны дерев без движенья
И птичий не слышен хор
И на вершинах гор
Ни дуновенья.

И тут же лекарь пришел говорят

Он сказал; этой тетке место в могиле

И голодную тетку зарыли

И как будто бы в этом никто не виноват

И лекарь ухмылялся без тени смущенья.

А кроны дерев еще без движенья
И птичий не слышен хор
И на вершинах гор
Ни дуновенья .

Но нашелся один человек говорят

Интересы порядка — ничто для него

Но история с теткой задела его

Он сочувственно выразил недоуменье

Он сказал, само собой, люди есть хотят.

Но кроны по-прежнему без движенья
И птичий не слышен хор
И на вершинах гор
Ни дуновенья .

И тут полицейский пришел говорят

Он руки человеку завернул назад

И стукнул его два-три раза подряд

И тот уже не говорил, чего люди хотят

А полицейский сказал в заключенье:

Ну вот, кроны дерев без движенья
И птичий не слышен хор
И на вершинах гор
Ни дуновенья .

Тут три бородатых пришли говорят

И сказали: это дело одному не под силу

Но они поплатились за это ученье

Их слова свели их к червям в могилу

Так они позабыли, чего хотят.

А кроны дерев без движенья
И птичий не слышен хор
И на вершинах гор
Ни дуновенья.

Тут пришло сразу много людей говорят

Они захотели чтоб их выслушал солдат

Но сказал за солдата его автомат

И забыли эти люди, чего они хотят

Но на лбу их морщина залегла с тех пор.

Хотя кроны дерев все еще без движенья
И птичий не слышен хор
И на вершинах гор
Ни дуновенья .

Тут пришел большой красный медведь {21} 21 Медведь — традиционный на Западе символ России; красный медведь — в данном случае символ Советской России, то есть нового, революционного и социалистического общественного порядка. говорят

Чуждым был медведю местный уклад

Но он стреляный был и не лез наугад

Стал он жрать этих птичек всех без исключенья.

Вот тут-то кроны пришли в движенье
И птичий всполошился хор
И на вершинах гор
Есть дуновенье .

Ах, душистым парным молоком угощает прохладная кружка
Стариковский, беззубый, слюнявый рот.
Ах, пес приблудный, любви взыскуя,
Порой к сапогу живодера льнет.

И негодяю, который насилует в роще ребенка,
Кивают приветливо вязы тенистой листвой.
И дружелюбная пыль нас просит забыть поскорее,
Убийца, след окровавленный твой.

И ветер крики с перевернувшейся лодки
Старательно глушит, заполняя лепетом горы и дол,
А потом, чтобы мог сифилитик заезжий поглазеть на веселые ноги служанки,
Приподымает услужливо старенькой юбки подол.

И ночною порой в жарком шепоте женщины тонет
Тихий плач проснувшегося в углу малыша.
И в руку, которая лупит ребенка, угодливо падает яблоко,
И собою довольная яблоня чудо как хороша.

Ах, как ярко горят глаза мальчишки,
Когда под отцовским ножом с перерезанным горлом на землю валится бык!
И как бурно вздымаются женские, детей вскормившие груди,
Когда полковые оркестры разносят маршей воинственный рык.

Ах, матери наши продажны, сыновья унижаются наши,
Ибо для моряков с обреченного судна любой островок благодать.
И умирающий одного только хочет: дожить до рассвета,
Третий крик петухов услыхать.

Наверное, это неправда,
Хоть мне твердила мать?
Себя испаскудишь и будешь не рада,
Ведь чистой уже не стать.
   Такого не бывает
   Со мной или с бельем ;
   Все пятна отмывает
   Рекой или ручьем .

В одиннадцать лет творила
Такое, что молвить — срам.
И плоть ублаготворила
К четырнадцати годам.
   Пусть грязь к белью пристала ,
   Но есть на то вода ,
   Чистехонькое стало ,
   Как девичья фата.

Я пала уже до предела,
Когда появился он,
И до небес смердела,
Как город Вавилон.
   Когда белье полощут ,
   Не надо рук жалеть ,
   Почувствуешь на ощупь ,
  Что начало белеть .

Когда меня обнял мой первый
И я обняла его,
Почувствовала, как со скверной
Рассталось мое существо.
   Вот так с бельем бывает ,
   Так было и со мной —
   Всю скверну отмывает
   Бегущею волной .