Бертольд Брехт - Стихотворения. Рассказы. Пьесы

Что ни страница, то победа.
Кто готовил яства для победных пиршеств?
Через каждые десять лет — великий человек.
Кто оплачивал издержки?

Как много книг!
Как много вопросов!

Когда Эмпедокл {78} 78 Башмак Эмпедокла (стр. 184). — Эмпедокл (490–430 гг. до н. э.) — древнегреческий философ, поэт и врач, житель Сицилии. На сюжет легенды о его смерти Фридрих Гёльдерлин написал драму «Смерть Эмпедокла». , агригентец,
Снискал уважение своих сограждан и вместе с ним
Старческие недомогания,
Он решил умереть. Но, поскольку
Он любил иных из тех, кто его любил,
Ему не хотелось сгинуть у них на глазах.
Он предпочел этому Ничто.
Он пригласил друзей на прогулку. Не всех.
Одного-другого обошел, введя элемент случайности
И в свой отбор, и во всю эту затею.
Они взошли на Этну.
Восходить было трудно,
И все молчали. Всем было неохота
Вести ученые разглагольствования. Наверху,
Взволнованные ландшафтом, довольные, что достигли цели,
Они отдышались, чтоб привести пульс в норму.
Учитель ушел от них незаметно.
Они не заметили его ухода и тогда,
Когда разговор возобновился. Позднее
То одному, то другому стало недоставать нужного слова,
И начались поиски Эмпедокла.
Но он уже давно обогнул вершину,
Хотя не слишком торопился. Однажды
Он остановился и послушал,
Как вдали, по ту сторону вершины,
Снова началась беседа. О чем говорили,
Он не понял: умирание
Уже началось.
Старик отвернулся и неподалеку от кратера,
Не желая знать, что будет в дальнейшем,
Уже не имевшем к нему отношения,
Потихоньку нагнулся,
Осторожно снял башмак и с улыбкой
Отшвырнул его в сторонку, на пару шагов,
Чтобы нашли не сразу, а в свое время,
Иными словами, пока он еще не сгнил.
Только сделав это, старик подошел к кратеру. Друзья
Поискали и вернулись домой без него.
Началось то, чего он хотел: недели и месяцы беспрерывного умирания.
Иные все еще ждали. Другие
Уже считали, что он погиб. Иные
Откладывали важные решения до его возвращения.
Другие уже пытались решать сами. Медленно,
Как облака уплывают по небу, не изменяясь, а только уменьшаясь,
Расплываясь, когда их теряют из виду, вновь удаляясь,
Смешиваясь с другими облаками, когда их снова пытаются найти,
Так и он дал привыкнуть
К своему удалению из всего, что для них привычно.
Потом пошли слухи,
Что он не умер, поскольку был бессмертным.
Тайна окружила Эмпедокла. Считали возможным,
Что в ином мире бывает по-всякому, что судьба человеческая
Может быть изменена для некоторых —
Вот такие пошли разговоры.
Однако к тому времени нашли башмак,
Осязаемый, стоптанный, кожаный, земной!
Предназначенный специально для тех,
Кто начинает слепо верить, как только чего-нибудь не увидит
Своими глазами.
После этого кончина Эмпедокла
Снова показалась естественной. Умер,
Как все умирают.

Иные описывают это событие
По-иному: Эмпедокл действительно
Пытался обеспечить себе божественные почести
И тем, что он таинственно улетучился, без свидетелей
Бросился в Этну, хотел обосновать сказку
О своем неземном происхождении и о том,
Что он не подвластен закону уничтожения.
При этом его башмак сыграл с ним шутку,
Попав в руки людям.
(Некоторые даже утверждают, что сам кратер,
Осерчав на эту затею, попросту изверг
Башмак выродка.) Но мы полагаем иначе:
Если он в самом деле не снял башмак, значит, он
Забыл про нашу глупость и не подумал о том, как мы торопимся
Сделать темное еще темнее, как предпочитаем поверить в нелепость,
Лишь бы не искать действительные причины.
А что касается горы,
То она вовсе не возмущалась его поступком,
Вовсе не верила в то, что он хотел нас обмануть,
Присвоив себе божественные почести
(Потому что гора ни во что не верит и вообще не лезет в наши дела),
А попросту, выплевывая, как обычно, огонь,
Извергла башмак — и вот ученики,
Уже погруженные в разгадку великой тайны,
Уже углубленные в метафизику, вообще очень занятые,
Внезапно были огорчены, получив прямо в руки
Башмак своего учителя, осязаемый,
Изношенный, кожаный, земной…

В семьдесят, когда усохло тело,
Понял вдруг учитель, что устал,
Ибо в той стране добро скудело,
Зло росло — ему как будто кто-то силы придавал,
И ботинки он зашнуровал.

Все пожитки скромные сложил он.
Пустяки — но все, что нужно впрок:
Трубочку, которую курил он.
Книжечку, которую берег,
Хлебца белого кусок.

Напоследок поглядел в долину
И навек ее из памяти изгнал.
Сел волу разумному на спину.
Вол травинки по пути жевал.
Старец не спешил — вол это знал.

В скалах, на четвертый день, к рассвету
На тропе — таможенный заслон.
«Есть ли ценности какие?» — «Нету».
«Учит он, — сказал погонщик, — потому и беден он».
Так вопрос был разрешен.

Тут таможник спрашивает: «Ну-ка,
До чего ж дознался твой старик?»
И на то ответил мальчик: «Состоит его наука
В том, что волны побеждают материк.
Он тщету жестокости постиг».

Чтобы время не терять дневное,
Мальчик поскорей погнал вола.
Вот уже все трое скрылись за сосною.
Стражника вдруг злость разобрала;
«Стой!» — кричит из-за ствола.

«Что там за вода, скажи-ка, старый!»
«И тебе занятно?» — молвил тот.
«Я лишь управляющий заставой,
Но и мне ведь интересно — чья возьмет.
Мудрость — это мед!

Продиктуй мальцу, чтоб ясно было!
Мудрость увозить с собой грешно.
Там вон есть бумага и чернила,
Да и пища будет заодно.
Ну, так решено?»

Поглядел старик на человека:
Лоб в морщинах, медяка не дашь
За одежду — всё бедно и ветхо.
Ах, не победитель этот страж.
И сказал себе: «И ты туда ж!»

Был старик, наверно, слишком старым,
Чтоб отвергнуть просьбу. Он сказал:
«Тот, кто спрашивает незадаром,
Тот ответ получит». Мальчик молвил: «Нам за перевал!»
«Ничего. Привал»..