Бертольд Брехт - Стихотворения. Рассказы. Пьесы

Разумеется, вы должны на видном месте
Прикрепить таблички с разборчивыми надписями,
Что на такой-то и такой-то глубине под таким-то и таким-то зданием
(Или же грудой камней)
Вами положено небольшое полотно,
Изображающее лицо вашей жены.

Благодаря этому грядущие поколения,
Ваши, покуда еще не рожденные утешители,
Сперва узнают, что в наше время было искусство,
И потом произведут розыски, разгребая лопатами
Мусор,
А караульные в медвежьих шкурах
Засядут на крышах небоскребов, с винтовками на коленях
(Или же с луками), высматривая врага
Или же ворону, о которой они мечтают,
Чтобы набить пустое брюхо.

Здесь лежит посланец нищенских кварталов
  Описавший быт угнетателей
Боровшийся с ними и победивший их
  Прошедший курс наук
В университетах проселочных дорог
  Низкородный
Помогший уничтожить систему
  Высших и низших
  Учитель народа
  Учившийся у народа.

После приказа властей о публичном сожжении
Книг вредного содержания,
Когда повсеместно понукали волов, тащивших
Телеги с книгами на костер,
Один гонимый автор, один из самых лучших,
Штудируя список сожженных, внезапно
Ужаснулся, обнаружив, что его книги
Забыты. Он поспешил к письменному столу,
Окрыленный гневом, и написал письмо власть имущим.
«Сожгите меня! — писало его крылатое перо. — Сожгите меня!
Не пропускайте меня! Не делайте этого! Разве я
Не писал в своих книгах только, правду? А вы
Обращаетесь со мной, как со лжецом.
Я приказываю вам;
Сожгите меня!»

Я видел сон:
На площади против Оперы,
Где коричневый маляр держал очередную историческую речь,
Очутилась вдруг огромная, с добрую гору, картофелина
И тоже обратилась с речью
К собравшемуся народу.
— Я, — говорила она густым голосом, —
Явилась, чтобы предостеречь вас. Конечно,
Мне ведомо, что я всего-навсего картофелина,
Незначительная персона. В книгах по истории
Обо мне почти не упоминают. В высших кругах
Я не пользуюсь влиянием. Когда речь заходит
О высоких материях «честь» и «слава», я
Принуждена уступить место.
Считается неблагородным предпочитать меня славе. Но
Я все же многим помогла перебиться в этой долине слез.
Теперь выбирайте
Между мной и этим маляром. Решайте:
Он или я. Если вы предпочтете его,
Вы лишитесь меня. Если вам нужна я,
Вам придется изгнать его. И я говорю вам:
Не слушайте слишком долго его,
А то он успеет уничтожить меня. Пусть он угрожает вам
Смертью за возмущение против него, но заметьте себе:
Без меня вы и дети ваши тоже обречены на смерть. —
Так говорила картофелина,
И пока маляр продолжал свой рев в Опере,
Слышимый всему народу через громкоговорители.
Она тут же начала демонстрировать
Жуткий опыт, видимый всему народу:
С каждым словом маляра она сморщивалась,
Становилась все меньше, дряннее и гнилее.

По прямому приказу фюрера
Поезд, построенный для нюрнбергского партейтага,
Был назван просто и скромно: «служебный». Сие означает,
Что те, кто в нем следует, в процессе следования
Служат немецкому народу.

Служебный поезд —
Шедевр вагоностроения. У каждого пассажира —
Отдельные апартаменты. Широкие окна
Позволяют наблюдать немецких крестьян, вкалывающих на полях.

Если от этого зрелища вспотеешь,
Можно в кафельном кабинете
Безотлагательно принять ванну.
С помощью хитроумной системы освещения сидя, стоя и лежа
Пассажиры могут читать по ночам газеты,
Пространно сообщающие о благословенности режима.
Отдельные апартаменты
Посредством телефона связаны друг с другом
На манер известного рода танцзалов, где мужчины
Справляются по телефону у сидящих за соседними столиками дам о тарифе.
Не вставая с постели, пассажиры имеют возможность
Включить радио и послушать пространные сообщения
О ничтожности прочих режимов. Обед, по желанию,
Сервируется прямо в апартаментах, а захочется облегчиться —

В персональных выложенных мрамором сортирах
Они срут
На Германию.

Министры твердят без конца народу,
Как трудно руководить. Без министров
Хлеб рос бы внутрь земли, а не вверх.
Ни куска бы угля не вышло из шахты,
Когда бы канцлер не был столь мудрым.
Без министра пропаганды женщины беременеть бы не соглашались.
Без военного министра ни одна война бы не началась.
Да и солнце без разрешенья фюрера не всходило б, а если б даже всходило,
То наверно, всходило б не в должном месте.

Управлять страной, говорят министры,
Столь же трудно, как фабрикой. Без владельца
Обрушатся стены, заржавеют машины,
И, даже если плуг изготовят,
Все равно он не попадет на пашню
Без тех хитрых слов, которые пишет
Для крестьян предприниматель: кто мог бы еще
Им сообщить, что имеются плуги, и что бы
Стряслось с поместьем, когда из него ушел бы помещик?
Наверно, посеяли бы рожь на поле, на котором уже посажен картофель.

Если бы править было легко,
То к чему был бы нужен светлый ум фюрера,
Если б сам рабочий знал, как управлять машиной,
И крестьянин отличал бы пашню от доски, на которой рубят лапшу,
Не нужны были бы заводчики и землевладельцы,
И лишь потому, что все так глупы,
Нужен кто-то, кто очень умен.

А быть может, лишь
Потому так трудно править,
Что обману и эксплуатации нужно учиться?

Путешественник, вернувшийся из Третьей империи
И спрошенный, кто там воистину властвует, ответил:
Страх.