Бертольд Брехт - Стихотворения. Рассказы. Пьесы

В страхе
Ученый прерывает диспут с коллегой и, побледнев,
Озирает тонкие стены своего кабинета. Учитель
Лежит в кровати, не смыкая глаз, старается понять
Темный намек, брошенный ему инспектором.
Старуха в бакалейной лавчонке
Прижимает дрожащие пальцы ко рту, чтобы удержать
Гневное слово по поводу скверной муки. В страхе
Разглядывает врач кровоподтеки своего пациента.
В страхе
Взирают родители на своих детей — не предадут ли?
Даже умирающие
Заглушают угасающий голос,
Прощаясь с родными.

Но и сами коричневые рубашки
Боятся каждого, чья рука не взлетает кверху,
И трепещут, когда кто-нибудь
Желает им доброго утра.
Пронзительные голоса крикливых командиров
Полны ужаса, как визг поросят,
Которых ждет нож мясника.
В чиновничьих креслах потеют от страха
Жирные зады исполнителей.
Подгоняемые страхом,
Мерзавцы вламываются в квартиры и обыскивают казематы;
Это страх
Заставляет их сжигать целые библиотеки. Так
Властвует страх не только над подвластными, но
И над властителями.

Почему
Так боятся они правдивого слова?

Казалось бы: у режима такая могучая сила —
Концлагери и камеры пыток,
Откормленные полицейские,
Запуганные или подкупленные судьи,
Картотеки и проскрипционные списки,
Доверху заполняющие огромные зданья.
Казалось бы: можно не бояться
Правдивого слова простого человека.

Но их Третья империя напоминает
Постройку ассирийца Тара, ту могучую крепость,
Которую, как гласит легенда, не могло взять ни одно войско,
Но которая от одного громкого слова, произнесенного внутри,
Рассыпалась в прах.

Государство утверждает, что молодежь
Исполнена преданности Третьей империи,
А это, мол, значит, что лет через десять
Весь германский народ будет сплошь состоять
Из горячих сторонников режима.
Какой нелепый, детский просчет!

Кто не знает труда во имя хлеба насущного,
А получает его даром от родителей,
Говорит: «Что ж тут трудного — добывать хлеб?»
Значит ли это, что через десять лет,
Когда ему самому придется трудиться
И добывать хлеб для своих детей,
Он все еще будет повторять: «Что ж тут трудного?»

Кто еще полон молодых сил,
Тот хвалит режим. Значит ли это,
Что, когда силы его иссякнут
И он согнется под бременем труда,
Он все еще будет хвалить режим?

Кто еще никогда не слыхал свиста пуль,
Говорит: «Как прекрасна война!»
Значит ли это, что, услышав свист пуль,
Он все еще будет повторять;
Как прекрасна война!»?

Если бы дети вечно оставались детьми,
Им можно было бы вечно рассказывать сказки.
Но так как они растут и взрослеют,
То это — увы! — невозможно.

Когда правительство рассуждает о молодежи,
Радостно потирая руки,
Оно походит на дурака,
Который, глядя на снежную равнину,
Радостно потирает руки и говорит:
«При таком снеге и летом жара не страшна!»

На сооруженье дворцов и стадионов
Прорва денег идет. Правительство
Подражает при этом молодому художнику,
Который голода не боится,
Лишь бы обессмертить свое имя.
Правда, голод, который не страшен правительству.
Это голод других, а точнее —
Народа.

Как художник,
Правительство наделено сверхъестественной силой
И все, что таят от него,
Оно знает. Оно не училось тому,
Что умеет. Оно вообще ничему
Не училось. И образованьем
Похвастать не может. Однако каким-то волшебным наитьем
Способно высказаться на любую тему и решать
Вопросы, в которых ни капли не смыслит.

Как известно, художник может быть глуп, однако
Быть великим художником. В этом
Правительство сходно с ним. О Рембрандте
Кто-то сказал, что, родившись без рук,
Он рисовал бы ничуть не хуже.
То же можно сказать о правительстве:
Оно, родившись без головы, правило б точно так же.

Удивительна находчивость
Художника. Но если послушать правительство,
Когда излагает оно положение дел, поймешь, что оно
Находчиво тоже. К экономике художник испытывает
Пренебреженье. И правительство так же ее презирает
Конечно,
У него богатые покровители. И как всякий художник,
Оно живет тем,
Что берет в долг.

Фюрер заверяет, что Третья империя
Просуществует тридцать тысяч лет. Это
Не должно вызывать у высших инстанций никакого сомнения. Сомнение
Высших инстанций вызывает лишь то,
Просуществует ли Третья империя следующую зиму.

Фюрер заверяет, что наступающая война
Будет выиграна. Это
Не должно вызывать у высших инстанций никакого сомнения. Войну выиграет тот,
У кого больше сырья, больше пищевых продуктов
И самые стойкие солдаты.
Итак, если все солдаты залезут в танки
И просидят там достаточно долго,
А их жены и дети будут жрать репу
И дедушка Штильке усердно выскребет олово из помойного бака,
Наступающая война, конечно, будет выиграна.

Следующую мировую войну мы выиграем,
Если соберем достаточно утиля. Это
Не должно вызывать у высших инстанций никаких сомнений. Сомнение вызывает лишь то,
Смогут ли, например, провода,
Если их делать из алюминия, вместо меди,
Служить достаточно долго. Фюрер заверяет,
Что они прослужат тридцать тысяч лет.

Когда министр пропаганды
Захотел запретить народу критиковать правительство, прежде всего он
Запретил театральную критику {89} 89 Запрещение театральной критики (стр. 212). — Прежде всего он//Запретил театральную критику . — Действительно, при фашизме критика литературы и искусства была запрещена и заменена «созерцанием» (Betrachtung). . Режим
Очень любит театр. Если режим
Кое-чего достиг, то это главным образом в области театра.
Виртуозному применению прожекторов
Он обязан не менее,
Чем виртуозному применению резиновых дубинок.
Его гала-представления
Радио передает по всей империи.
В трех колоссальных фильмах
(В последнем — восемь тысяч метров)
Главный исполнитель играл фюрера.
Чтобы укрепить в народе любовь к театру,
Посещение зрелищ проводится принудительно.
Ежегодно первого мая, {90} 90 Ежегодно первого мая… — Учитывая огромную популярность первомайского праздника среди немецких трудящихся и стремясь в то же время лишить этот праздник его интернационального и революционного характера, гитлеровцы объявили 1 Мая «днем национального труда» и ежегодно торжественно его отмечали.
Когда первый актер империи
Играет роль бывшего рабочего,
Зрителям за то, что они смотрят, даже платят — по две марки
На рыло. Дирекция не щадит затрат на торжественный спектакль,
Проводимый вблизи Байрейта, под названием:
ИМПЕРСКИЙ ПАРТЕЙТАГ. {91} 91 Спектакль, проводимый вблизи Байрейта под названием « Имперский партейтаг». — Нюрнберг, в котором проводились фашистские партейтаги, находится недалеко от города Байрейта, где осуществляются традиционные праздничные постановки опер Вагнера.
Сам канцлер выступает здесь в качестве шута
И поет дважды в день знаменитую арию:
«НЕ ЗАДАВАЙ ВОПРОСОВ».
Ясно, что такие дорогостоящие церемонии
Должны охраняться от критики.
Хорошо бы выглядел режим,
Если бы каждый имел право критиковать:
Дескать, руководитель гитлеровской молодежи Бальдур
Слишком ярко нарумянен,
А министр пропаганды настолько заврался, что
Ему уже ни в чем не верят, не верят даже,
Что у него искривленная ступня. Вообще должно быть
Решительно запрещено высказываться вслух об этом балагане
И чтобы не смели говорить, чт оисполняется,
Кто финансирует спектакль и
Кто играет главную роль.