Божена Мицкевич - Лепестками усыпанный вечер

не от скуки нынче взял перо,

просто огненные злые вьюги

обметали белое чело.

Мне, как пепел, огневой разлуки

выпал в волоса сединный снег.

Умирают от любви, от скуки

раздается только глупый смех.

Только раздирающие муки

из груди исторгнут тихий стон,

я пишу теперь вам не от скуки,

а лишь от того, что вас влюблен.

Я бежала к тебе по зеленым лугам,

среди белых берез бежала.

По оврагам, журчащим от талых снегов,

я тебя, ясный день мой, искала.

Ты мерещился мне вдали алой зарей,

ты цветами мелькал в ветвях,

ты всходил первоцветом над влажной землей,

в трелях птиц, был в соловьях.

Я к тебе дотянусь обязательно, верь!

Я пройду свои сто дорог.

И тебя я найду среди сотни потерь,

в роще белых берез — недотрог.

Ушла зима, ушла разлука.

Вновь хочется любить, мечтать,

а помнишь, как шумела вьюга,

и мы хотели только спать.

Теперь пьем кофе с шоколадом,

смеёмся, слушаем фокстрот.

Весна для глаз — всё сплошь услада

и мы забыли Новый год.

Летим стремительнее птицы,

нам утро ввысь открыло путь.

А что зима? Пускай приснится

к рассвету летом, как-нибудь…

Я тихонько оживаю,

начинаю мерить платья,

словно крылья расправляю,

избавляясь от заклятья.

Я от воздуха пьянею,

жадно пью его глотками,

и живу я, как умею,

словно лучик меж цветками.

Сегодня с ночью говорила,

она согнала тихий сон,

меня стремительно носила

средь городов и средь времен.

Вот Питер — я у Гумилева,

Москва — вот пушкинский Арбат.

Холодный полдень у Рубцова,

Цветаевой слова — набат!

Кавказ — здесь Лермонтова строки,

Рязань с есенинским стихом,

и Фирдоуси́ — сын востока,

который знатокам знаком.

Молить мне надо бы пощады,

смежить глаза, я ведь устала.

Ночь, не достойна я награды,

Я о таком и не мечтала!

Созвездия влекут поэтов,

они становятся огнем.

И напитавшись этим светом,

не забывайте вы о нем!

Когда распустят пионы,

до лета будет полшага,

тугие влажные бутоны

в руках взволнованно дрожат.

Ты приготовил к поцелую

свои прекрасные уста,

Целуй пион! Я не ревную,

их ароматом я сыта.

Пастелью май пускай рисует

пионов страстные черты,

Кто не любил, тот не рискует,

упасть с огромной высоты.

Но нам поддержкою от Бога,

бульвары посланы в цвету.

Мне не хватает ныне слога,

пионов славить красоту!

Сегодня с Ночью я на Ты,

я ей доверила мечты.

О, их не так уж много:

всего лишь глянуть с высоты

где же ты? Где ты?

Ночь птицей обернулась,

летела над самой землей,

припадала к траве лисицей,

стелилась вороньем.

Я спросила у яркой звезды:

где взять мне живой воды,

где взять путеводную нить,

как найти или забыть,

любить тебя или забыть.

Луна светила мне фонарем,

катилась по Млечному пути,

и шептала о чем-то она своем,

и не давала к тебе идти.

Бессонница хохотала,

она шутница,

она все знала:

ведь мне не спится,

и мне не снится

любимый мой…

Ты пишешь письма мне в ВК,

в письме сплошные точки.

Подрастерялась я слегка

и показала дочке.

Ого, признание в любви, —

Взглянув сказала дочка.

В любви? Вот только мне не ври,

ведь точка — это точка!

Вздохнула дочь, что с мамы взять,

читать не научилась!

Вконтакте о любви сказать,

никак не получилось.

Я запятые шлю в ответ

на эти многоточия,

А ночью погашу я свет,

и вижу, как воочию

ты мне подаришь свежих роз

букет в холодном инее.

На аватарку ты похож —

глаза такие ж синие…

Ты пишешь письма мне в ВК,

в письме сплошные точки.

Увы, читаю их пока

при помощи я дочки.

Мой любимый, единственный, мой родной…

Какая была причина?

Положил ты цветы в изголовье, мой

недолюбленный мужчина.

Спят росинки на хрупких стеблях цветов,

аромат разбудил маня.

Эти стебли в росе крепче всех мостов,

что построили для меня.

Прикасаясь душой к алым лепесткам,

я касаюсь родной, тебя.

Словно глажу рукой по седым вискам,

как и в юности любя.

Закрой глаза — я буду рядом,

Закрой глаза — доверься мне!

Доверие — друзьям награда,

ты ближе всех мне на Земле.

Ты яркой звездочкой сверкаешь,

меня ты манишь за собой.

Ты яркий рай мне обещаешь,

и сердце допускает сбой.

Закрой глаза — доверься мне,

ты обещаешь и зовешь.

И если мне гореть в огне,

с дороги вмиг ты повернешь.

Закрой глаза — я буду рядом!

Пусть расстояние меж нас.

От Бога нам дано в награду:

доверие, что есть сейчас!

Разминай листы эвкалипта на пальцах,

не торопись, дыши глубже.

Мои ребра держат душу как пяльцы,

мои слезы текут в лужи.

У меня по коже снуёт муравейник,

от пальцев стонет кожа.

Ты любимый мой, тот еще затейник,

но и жертва мстить может тоже.

За свою любовь, за изломы рук,

я тебе отомщу — взглядом.

За окном твоим будет воздух разлук,

я с тобою не буду рядом.

Я уже не твоя, улетела с утра

с голубиною сизой стаей.

Моя комната жизни, увы, пуста…

Ты прости, просто я устала.

Отринь меня как ересь,

отринь как страшный сон,

как мрачное заклятие

и лунную дорогу.

Мой путь идет назад,

мой жребий предрешен…

Уйди… или подай мне шпагу!

Ах, сладостный клинок:

он остр и меток очень,

если вложить в него

все ночи, что без сна.

Любовь… Весна её пророчит…

А мне она уже как

будто не

нужна!

Милая девушка,

милая,

милая,

в платьице белом,

такая наивная.

Девушка жить

еще не умела,

когда в окошко

любовь

залетела.

Девушка пела,

от счастья,

от счастья.

Она не знала

разлуки

ненастье.

Она мечтала

о ранней

весне…

Грезила днем

словно

во сне.

Милая девушка,

милая,

милая,

нежная и

по-детски наивная,

скоро лето

опалит поля,

пухом метнутся

к ногам тополя…

Зря ты влюбилась,

милая,

зря…

Призови меня, как Апостолов звали,