Андрей Ханжин - Подборка стихов А. Ханжина с предисловием А. Сомова

проснулся, высунул пятку в космос,

ангел зелёный звенит гранёным,

вечность — в провинции, правда, Постум,

истина в пьяной ухмылке Моны

осточертевшей… Альфа ведь, боже,

недосягаемый в сто-де формате,

Натальей Ветлицкой явиться можешь,

можешь пучеглазой Редниковой Катей,

Аллой Довлатовой, жизнь — вторженье,

вечеринка, вот хлеб мой — вкушайте ужас,

шаг приближения — Долохов с матерью,

история, облёванной скатертью,

только для избранных. Вечность — ужин.

Несовместимое с табельным разумом,

чёрное, справа, в картине "Олимпия",

суть человечества наспех замазана

мироточащими ликами.

Приблизительно.

Кость — мера веса в истории,

спящий, слюна протекла на подушку,

бессмертия матерный шифр на заборе,

где твоя, няня, пивная кружка,

хрюк только… Пауза. Бог приблизительный,

в темечко молнией, точен в прибытии,

я — это крики моих родителей,

всё остальное — знаете ли, видите ли…

Неубедительно.

Лихославль. Вокзал

Свет фонаря — звезда над лобным местом,

свист поездов в безвременье воскресном.

Харон, вращающий на пальцах

ключи от жёлтых "жигулей",

в наколках синих Водолей

скрипит шкалой радиостанций,

нет света, некуда податься

от череды напрасных дней.

Пройдёт дождями Водолей,

окрасит лужи белым-белым

с кровавым венчиком рябин,

и снова грязь, ручьи, вороны,

и вновь вокзальные хароны

свезут куда-то в глубь Руси,

свезут… и господи спаси

от фонаря текущего по лужам…

Никто здесь никому давно не нужен.

Свист поездов в безвременье воскресном,

да ларь пивной как храм над лобным местом.

Солнце в конфетнице, летнее облако,

сонные осы стучатся в стекло…

Жизнь, почему, почему же ты долго так

жить не даёшь, чтобы в жизни везло

Девушки фото на фоне Генштаба,

девушка в чёрном, русые волосы,

яркий браслет мексиканский на левом запястье,

в солнцезащитных,

девушка из девяностых,

дансинги, дурь, джинсы, деньги, движение, дао,

девушка в чёрном на фоне Генштаба.

…закинув ногу на ногу, листать,

курить (подряд четвёртая, до кашля),

любить её, запомнить все места,

где ждал её, у зеркала — вчерашний,

щетина, лэвис, мятый воротник,

прокисшим пивом — радио на кухне,

для всех (ни для кого) марать дневник,

ласкать её, жалеть, прихлопнуть муху,

участвовать, смеяться, делать вид,

что понимаю больше, чем умею,

дурачиться над словом "суицид",

прочесть, что нет в Армении евреев,

что за Уралом всё давно — Китай,

а до Урала — бабушки с укропом,

что призрак охуевшего мента

в бриони снова бродит по европам,

любить её, платить за телефон

анютиными глазками, резвиться

с тротилом, провоцировать омон

войти дубино-масочным в столицу,

надеяться, что выдержит башка

апостолов родной литературы,

прочитанное молча прятать в шкаф

от переночевавшей рядом дуры,

задуматься над лексикой урлы

(позвОнит в калидоре тубаретка)

июнь, темнеет поздно, комары,

отчаянье, карету мне, карету,

в палате, ногу на ногу, листать,

смотреть как добивают санитары

чужой (как моя родина) вискарь

в бутылке, что не примет стеклотара

Моя чужая родина, моя

бессмертная, забитая гробами,

бескрайняя, спалившая края

как свадебное платье на свече,

за что я полюбил тебя… зачем

целую землю пьяными губами,

моя чужая родина, покой

убийцы с васильковыми глазами,

о чём бы мне по-русски ни сказали,

молитва всё… и небо над рекой

как скатерть в придорожном общепите,

всё в пятнах, и дождями не отмыть их,

да только я смотрю в него, немой,

оглохший, понимая, что ни слова,

ни мысли не принять, не передать,

моя чужая родина, я снова

родню в себе надеюсь отыскать

…уснуть на веранде, чтоб шторы шуршали,

листы шелестели, унылая муха

ползла по арбузу, собака ушами

лениво водила, чтоб летняя кухня,

как ладаном храм, карамелью пропахла,

чтоб девочка где-то смеялась и пела,

чтоб день, как ночная рубашка Аллаха,

немного застиран, но всё-таки белым

до звёзд оставался, уснуть полудрёмой,

когда сновиденья легки и тревожны,

крапива в пыли, бузина возле дома,

уснуть, чтоб во сне это стало возможно…

…руки в карманах, стоять, обо всём забывая,

сколько бы ни было зла, будет жарким июль,

вечная жизнь, чашка крепкого чёрного чая,

ищешь улыбку, возьми на прощанье мою,

знаешь, сегодня тридцатое, кончился месяц,

надо ли верить, что вечность проходит за час,

если услышишь давно позабытую песню,

глупую, в общем, что прежде тревожила нас,

руки в карманах, дарю, забирай неподвижность

этой минуты, устанешь, попробуй забыть

тысячи слов, что дарили друг другу из книжек,

переплетённых как будто бечёвкой судьбы,

тоже смеёшься, забудь, нам достаточно взгляда,

чтобы понять — никогда не вернётся вчера,

руки в карманах, стоять и смотреть на ограду

детского сада и бить на щеке комара

…чистая лирика, пьяная зимняя ночь,

он, расстегнувшись, пил "кауфман" красный на кухне,

рябой подполковник, из мутных таких мусоров,

подельники, в общем. Он нас прикрывал на таможне,

ну, сам понимаешь, хорошему оперу гроб

из красного дуба… по-пятой плеснули в стаканы,

"короче, писатель, тебя завтра вечером ждут

на Войковской…" Войковская — это подстава,

там сутки назад ушатали Серёгу Ежа,

он с этим легавым из Польши тянул ноутбуки,

Серёга, мудак, захотел его кинуть, итог:

два в голову и детонатор с тротиловой шашкой

при обыске — с понтом Серёга мостырил теракт,

за труп подполковнику дали четыре отгула,

он был убеждён, что я в доле с покойным Ежом

(пол-фуры самсунгов) клянусь, что за фуру не в теме,

сидели, бухали, смеялись, он с табельным был,

"ну, завтра на Войковской, как?" — "нет базара, поеду"

и понял, валить из Москвы надо прямо сейчас,

не зря же он в полночь… ну как соскочить? хрен соскочишь,

"схожу за водярой" — "сиди, вся водяра с собой"

напрягся, бухой, но пасёт, поднимаюсь и — к двери,

"дружок…" слово за слово, нож на столе, он — за ствол,

вульгарная, блять, бытовуха на кухне, по-пьяни,

чуть ниже локтя прострелил, пуля — в кафель, я — в шею ножом,

сцепились, кровища, как псы, кувырком в коридоре,

рублю ему горло, а он не подохнет никак,

блять, Феликс Железный (подумал) служитель закона…

…затих. Я сидел с телефоном в руке и курил,

звонить-не звонить? Это лирика. Опустошенье.

Смотрел на убитого и ни о чём не жалел,