Фернандо Пессоа - Тень над рекою. Антология экзистенциальной лирики

Вспомнить всё, что случилось, мгновенье, минуту и час,

В недостойных делах обнаружить причины, истоки,

Понимая, что скоро откроется суд и сейчас

Время истины и умолчанья окончились сроки.

Эти дни очищенья от грязи налипшей и лжи,

Эти дни, когда каждый лишь только к себе беспощаден,

Нам даны для того, чтобы дальше продолжилась жизнь,

Чтобы смыслом наполнилась на год, минуту и на день.

Не случится ничего, что не должно случиться,

Сложатся случайности в задуманный узор,

Поезд жизни с каждым днём всё быстрее мчится,

Оставляя позади славу и позор.

Ветер времени сорвёт грим и побрякушки,

Всё, что было наносным, улетит как дым,

Деньги, страсти, власть, успех ― прочие игрушки,

Выдаются под расчёт ― бонус молодым.

Память, младшая сестра радости и боли,

Всё острее и ясней на исходе дней.

Вот и кончился маршрут, выходите ― воля,

Ну а тем, кто не готов, лишь мечта о ней.

Оболочка сознания сделалась слишком тонкой,

Да и в озере зацвела и подернулась жирной пленкой

Вода, непригодная для купания, тем более для питья.

Каждый шаг предсказуем, и каждый вечер легкоузнаваем.

И по-прежнему, за неимением лучшего, называем

Уходящие дни частицами бытия.

Только вместо признания достаточно легкой тени.

И от всех надоевших случайностей и совпадений

Остается лишь влажный зной и звенящая мошкара.

Плеск безвольной воды. И разум, не менее жалкий,

Обрекает любую речь на повторение детской считалки.

Потому что и в самом деле, конечно, пора...

Река, как известно, выбирает себе исток

Из множества ручейков и разветвленных притоков,

От которых потом остаются одни имена.

И пресный туман предварительных выводов и итогов

Редеет, уходит в песок,

И тяжесть начального выбора уже никому не видна.

Любое следствие выбирает себе цепочку

Предшествующих причин из запутанного клубка

Условий и взаимодействий. Время течет

В произвольно заданном направлении. Издалека

Неразличимы подробности. Приходится в одиночку

Устанавливать точку отсчета. Но этот отсчет

Бесполезен сам по себе. И потому

Все одинаково связано и одинаково беспричинно.

И пахнет беспамятством вода безымянных рек.

Только случайный предлог, любая впадина или лощина

Клубится утренним паром, и в торфяном дыму —

Высыхающие болота. Проходит условный век.

Не спрашивай ни о чем — ответ все равно готов

Заранее. Словно образ, угаданный в мутных пятнах.

За пригородами — лишь карта с названиями городов,

Чужих и скорее враждебных, а больше всего — непонятных.

Не сравнивай, не пытайся ни что-то узнать о себе,

Ни что-то запомнить, ни даже что-то назвать по порядку.

Вся жизнь — лишь тест на способность уйти, затеряться в

толпе

И сохранить лишь привычку, походку, навык, повадку.

Не жди откровений, и сам в пророки лучше не лезь.

Не смешивай ржавую волю с холодным дождем

представлений.

Все сделано здесь без тебя. Тебя и не было здесь.

И ночь наступает без всяких предварительных приготовлений.

Размокший снег блестит, и темнота провисла.

Под вечер оттепель, местами гололед.

Мерцает слабый луч потерянного смысла.

Еще немного, и вот-вот,

Устав от замыслов, ошибок и коллизий,

Сорвется в хаос ночь, стирая все следы.

И снова станет жизнь комком случайной слизи,

Цепочкой хищной кислоты.

И заново начнут клубиться и ветвиться

Сплетения причин, но больше никогда

Не вспыхнет в темноте бесплодная зарница —

Мертворожденная звезда...

1

Ночь не разговаривает с нами,

Только светит электронным глазом.

Темный хаос не связать словами.

Ничего не смог добиться разум,

Лишь лимит погрешностей превысил.

Лучше б спал в покое углекислом,

В теплом мире натуральных чисел,

Где простые вещи дышат смыслом.

В том краю легко и безопасно,

Но скрипит судьбой петля дверная,

Под сквозняк извечного соблазна:

Выйти, ничего не сохраняя…

2

Из воды, из глубины, из ночи,

На лету сливаясь с лунным светом,

Не меняя изначального формата,

Выплывает мысль. Но ей неведом

Тот прообраз прав и полномочий

На случайный звук, сложившийся когда-то

И сумевший настоять на этом.

Так в самом себе несет разгадку

Всех своих дальнейших разделений

Слово, бывшее, как водится, в начале.

Ночь молчит. Лежит в пыли и тлене

Первый след причастности к порядку,

По которому рождались и звучали

Имена прошедших поколений.

Выдыхает гласные природа.

Только невозможно в этом стоне

Выбрать хоть одну из множества прародин.

Звуки кормятся с чужой ладони.

Только ветер. Вихрь круговорота.

Хаос плодовит. А космос — тот бесплоден.

И живет пробелами в законе.

3

Возрастает в замкнутой системе

Энтропия. Век — дождя короче,

И поэтому суров со всеми.

И течет сквозь медленное время

Темная река загробной ночи.

Облака бегут за легкой тенью.

Вязок сон. Сознание нелепо.

Стали прахом все переплетенья

Вечной жизни. Смерти и рожденья.

Только ветер наполняет небо.

Чью-то память занесет песками.

Кто-то станет набежавшей тучей.

Древний ужас остается с нами,

Почва. Жизнь, осевшая слоями,

Бессловесна. Слово — только случай.

Мы — лишь лист на дереве Линнея,

Только завязь в молодых побегах.

А свобода — что же делать с нею?

В облаках вода еще темнее,

Чем в неведомых подземных реках.

Спит и уменьшается в размере

Чье-то небо в проблесках неясных.

Лишь остались где-то в ноосфере

Уголь первого огня в пещере.

Отзвук первых корневых согласных.

Быть ответом, чтобы стать вопросом, —

Вот завет извечного потока.

Тая на ветру многоголосом,

В темноте по отмелям и плесам

Речь блуждает в поисках истока.

Так, путем воды, без руководства,

Проблеск смысла, вспыхнувший когда-то,

Преодолевает страх сиротства,

Ищет и с трудом находит сходство

И восходит к точке невозврата…

Тесное небо темнеет и растворяет огни.

Узок доступный обзор, и горизонт не высок.

Прошлое и настоящее — все затаилось в тени.

И, как всегда, под ногами шуршит прибрежный песок,

И под коляской Тютчева так же шуршал, когда

Через ливонские он проезжал поля.