Наталья Тимофеева - Холсты

На земле — тени облачных стад,
Через Клязьму на горке — собор.
Звук плывёт над рекой, как набат,
Куполов золотится костёр.

Древнерусской земли колыбель —
Гордый город, распахнутый вширь.
Растушёвана неба пастель
Там, где мирно стоит монастырь.

Колокольня его — белый стерх,
А могилы его — чёрный страх.
Взмыли души расстрелянных вверх,
И взывает к отмщению прах.

В лаконичной святой простоте
Этих стен обитали враги,
И в духовной своей наготе
Братских счёт умножали могил.

Здесь никто не узнает имён,
Дорогих не обрящет костей,
Только звон над рекой, только звон
Носит ветер. От Бога вестей

Не дождаться, беспамятным, нам.
Покаяние — совести груз.
Продолжаем молиться врагам,
Умножая вселенскую грусть.

Оскорбляем намоленность мест,
Равнодушно глядим на кресты,
Стыд давно наши души не ест,
Что лишились своей высоты.

И с настырностью круглых червей
Слепо, глухо ползём в никуда,
Позволяя гордыне своей
Приносить ей всё больше вреда, —

Нашей вольной, великой Руси,
Щедро сдобренной кровью в веках.
Но слезами её оросить
Нам однажды придётся за страх.

Нам ответить придётся за лень,
Нам ответить придётся за ложь
И за каждый бессмысленный день,
Что пропал для души ни за грош.

И, достигнув кромешных низин,
Где паденье своё завершим,
Может, вспомнит из нас хоть один,
Что для тела всего лишь аршин

Уготован, а духу меж звёзд
Словно птице бессмертной лететь…
Мы мостим себе в царствие мост,
Где не властны ни зависть, ни смерть,

Где земное богатство не в счёт,
Где владыки восшествуют в ад,
Где одних воздаяние ждёт,
А других — райский сад. Райский сад.

Багровеет рассвет кровью рыбьей,
Сквозь белёсый сочится туман.
Сено с вечера сиверко вздыбил,
Предвещая в ночи ураган.

Скит Мещерский попал в передрягу —
Наломало кругом сосняка,
Дуб столетний повален к оврагу,
Загорожена елью река,

Березняк наклонился дугою
Так, что больно и страшно смотреть,
Корни вынесло наверх волною,
Что несла разоренье и смерть.

Пострадали зверушки, пичуги,
Всем досталось в кружале ветров:
Кое-где покосились лачуги,
Да снесло пару крыш со дворов.

Протестует недаром стихия,
Это только начало войны.
И ещё будут выходки злые,
Только силы совсем не равны.

Мы, людишки в скорлупках убогих,
Объявив абсолютную власть
Над природой, успеем ли ноги
Унести, чтоб совсем не пропасть?

Копошимся, от лени тупеем,
За удобствами гонимся, лжём,
Но себе объяснить не умеем,
Что за счёт этой шири живём.

Механизмы включила планета
Против злого засилья людей,
И сживёт нас, как мошек, со света,
Коли мы не поклонимся ей.

Мы по Образу созданы Бога,
Но ничтожны в гордыне своей,
Потому нам осталось немного
Быть владыками гор и морей.

Багровеет рассвет кровью рыбьей,
Сквозь белёсый сочится туман.
Сено с вечера сиверко вздыбил,
Предвещая в ночи ураган.

Схоронили тебя, схоронили,
Посредине дождливого дня
Положили в холодной могиле.
На кого ты покинул меня?!

Не успела, опять не успела
Перемолвиться словом с тобой!
Смерть стрелою к тебе прилетела
И поник ты седой головой.

Бесприютные псы твои воют,
Кошка прячется в сени лесной,
И лишь нелюдь гордится собою,
Как расправился ловко с тобой.

По-над Русью пожарища крепнут,
Набирают и силу и власть
Те, кто глохнут с рожденья и слепнут,
И заботятся, как бы украсть.

Ну, а ты был всегда «непрактичным»
С очарованной детской душой,
Не найдённый ни счастием личным,
Ни большою известный мошной.

Умер просто, — как солнце садится
На закате дождливого дня…
Канул в вечность подстреленной птицей.
На кого ты покинул меня?!

Ты мне был как стена за спиною,
Как ближайшая к сердцу родня.
Бесприютной собакою вою,
На кого ты покинул меня?!

Подпоясана туманами,
С синевой обручена,
Зарубцованными ранами
Вся помечена она.
И поля её пропитаны
Кровью русскою живой,
Где лежат сыны, несчитаны,
Под проросшею травой.
Память бьётся канонадою,
Не смолкают плачь и боль,
Где бойцы от пули падали,
У земли иная роль:
Сносят памятники «старые»,
Строят новые дворцы,
Снова гибнут под ударами
Наши деды и отцы.
Что осталось, кроме памяти,
Да и та уходит в ночь…
Застывают слёзы камедью,
Сердцу русскому невмочь,
Как в забвении и бедности
Доживают старики,
Что громили вражьи крепости,
Совершая марш-броски,
Что свободу, словно истину
На своих плечах несли,
И костями с кровью выстлали
Ширь поруганной земли!
У непомнящих нет Родины,
Нет Отечества у тех,
Кто любовь к России продали
За сомнительный успех.
Богом проклятого семени
Наплодились тьмы и тьмы,
Стали чёрной меткой времени
Их, беспамятных, умы!

Самозванцы на Руси, —
эка невидаль,
Вот как крикнем, «гой еси», —
как и не было!
Но кричи, иль не кричи,
не докличешься,
Ты уж лучше промолчи,
не скопытишься!
Игу скоро сотня лет
окаянному,
Воли не было и нет.
Осиянному
Все зеленому рублю
поклоняются,
Под невенчана царя
прогибаются.
И живет моя страна
не работою,
А одною воровскою
заботою,
Как халявы раздобыть,
рюмку выкушать,
Про нечистые дела
байку выслушать.
И растет себе травой
семя вольное,
Не с славянскою душой,
а разбойное.
«Гой еси»!
И только эхо ответствует,
Да падение народа
приветствует.
И до боли, до крика
так горестно,
Что самой перед собою
мне совестно.
Если выйду я одна
в поле воином,
Остальные ведь сожрут
меня поедом.
Но проезжей для души
нет дороженьки,
Не бывать мне сиротою
у Боженьки:
Там, за мною, встали
предки ушедшие,
Своим подвигом
зарею взошедшие.
Им смотреть на нас
противно и пакостно,
Как Россию
разбазарили радостно!

На площади открылся филиал
Деревни Самодуровка, ребята!
Там Минину Пожарский простонал,
Как Русь теперь талантами богата.

Они и на коньках и на броне,
Они с мячом футбольным и в полёте…
Какое же ещё в такой стране
Вы примененье площади найдёте?