Аркадий Казанский - «Играю словом…»

Мне ждать звонка твоего тяжело и легко.
Вижу, как окна бессонно льют свет-молоко.
Вижу, как ты и приходишь, и снова уйдешь.
Солнце сверкает на окнах и плачется дождь.

Ночь разделила нас двух леденящим крылом.
Вспыхнул, погас, снова вспыхнул твой свет за окном.
Точки тире криком «SOS» замелькали в ночи —
Это сквозь время о помощи мне ты кричишь.

Снова свет вспыхнул, но в сердце твой образ дрожит.
Ткется к окну от окна путеводная нить.
Есть ли вина у меня пред тобой, нет вины!
Ты позвони, позвони, позвони, позвони, позвони…

Ты предлагаешь дружбу мне — ну, что ж,
Я принимаю все, что ты даешь.
И ненависть с поклоном благодарности
Приму. Она твоя. Нет лучше дара мне.

Приму слова веселые и грустные,
Приму упреки, обвиненья вновь.
Когда свои мне все подаришь чувства —
Скажу: — Ты мне дала твою любовь!

Ты села со мной рядом, сказала: — Привет.
Машина плавно тронулась с места
И, как будто поплыла над землей,
Покачиваясь, как лодка на волнах.
Нам нужно было соединить свои руки,
И я остановил машину, как лодку,
Уткнувшись в спутанную траву обочины.
И уткнулся сам лицом в твои волосы.
Наши губы слились, и мы услышали
Вкус и аромат с них слетающих слов.
Прикоснувшись лбами друг к другу,
Мы читали мысли беззвучно,
И угадывали наши желания.
Руки наши делали, что хотели,
И мы над землей летели.

Ты скажешь мне: — Постой,
Повремени немного,
Поговори со мной,
И не спеши в дорогу.

Ты скажешь: — Поцелуй
Меня, и оставайся…
Последний солнца луч,
Погаснет, остывая.

Присядем мы вдвоём
На краешек дивана,
А на лице твоём
Тоска по дальним странам,

В которых в детстве мы
Не жили, не мечтали…
Я остаюсь. Уйми,
Отбрось свои печали.

Не думай ни о чём.
Пока с тобой я буду,
Закрою я плечом
Тебя от пересудов.

От огорчений дня,
От скуки, и от злости,
Ты спрячься за меня,
Как от дождя под зонтик.

А в ярком свете дня
Пойдут бродить по свету,
Искать любви огня,
Ромео и Джульетта.

О, Боже мой! Какой я идиот!
Чуть — чуть прозрел, едва открыл глаза,
Ко мне любовь пришла. А я что? Вот: —
Стихами всё тебе хочу сказать.

Стихами? Что? В каких ещё стихах
Мне передать трепещущую страсть?
И я ещё, на этих вот листках,
Тебе признанья продолжал писать.

Да, ладно бы ещё то был шедевр,
Искусство настоящее, а, так —
В стихах рычу, как разъяренный лев,
Перед тобой стою я, как ишак.

В стихах горю, перед тобой молчу,
Как будто льдом покрылись все слова.
Стоп! Хватит на алтарь нести свечу!
Поэзия одна, а чувства два!

Нет, не подумай, что в стихах я лгал,
Обманывать тебя не в силах я.
Я слово каждое из сердца рвал,
Но чувство меры подвело меня.

Всё ты, да ты. На каждой строчке ты.
Я не подумал, был я ослеплён,
Что нет в таких словах ни красоты,
Ни чувства. Как усталый патефон

Я повторяю всё один мотив: —
Люблю тебя, люблю одну тебя!
Ну, разве это не идиотизм?
Ну, разве так открою я себя?

И, хоть я трачу много слов любви,
Я недостоин о тебе писать.
Я уничтожу все стихи свои,
А, что дарил — ты можешь разорвать.

Довольно! Мне пора найти слова,
И про любовь свою вслух рассказать.
Мы встретимся. Молчанье разорвав,
Все «ты» скажу тебе глаза в глаза.

А, если я ещё и напишу,
Хоть пару слов, хоть пару строк стихов,
Я слова «ты» свои стихи лишу —
Найду я много новых, лучших слов.

И слово «ты», как драгоценный дар,
Я редко буду ставить среди слов.
Как грома одиночного удар,
Оно пускай звучит в грозе стихов.

Под базиликой и крестом
Укрываю наш кров и дом.

Раскрывая крылья Казанского,
Укрываю тебя от зависти.

Я войду, засвечу свечу.
Постою, помолюсь, помолчу.

И в кафе «Казанском» — фамильном
Хоть не очень, но обслужили.

А по улице по Казанской
Мы пойдем в зовущее завтра.

Это все вокруг — наше с тобой:
Наша улица, площадь, собор.

Наш гранит и стекло витрин.
Наш бездомный приют вдали.

Наши кони на Аничковом мосту.
Запрягу их, пусть дальше нас понесут.

Наши Львы охраняют нас везде.
Наши Рыбы хвостами бьют по воде.

Пока земля ещё вертится,
Пока ещё ярок свет,
Господи, дай каждой женщине
Чего у неё нет.
Грустной дай рассмеяться
Робкой придай огня
Дай одинокой мужа
И не забудь про меня.

Дай указанье начальникам
Нас на руках носить.
Профкому дай указание
Заботиться и любить
Чтобы не думать до пенсии,
Как прокормить семью,
Чтобы мне дали квартиру
Хоть маленькую, но свою.

Господи, мой Боже,
Зеленоглазый мой!
Пока земля ещё вертится
И это ей страшно самой.
Пока ещё хватает
Времени и огня…
Дай же ты всем понемногу
И не забудь про меня!

Солнце — лютика лепестком,
Посреди незабудки неба.
По земле я иду пешком,
В те места, где ни разу не был.

Где не рвал для тебя кусты
Белых роз и тюльпанов алых.
Может, встречу места, где ты
До меня уже побывала.

Яркой зеленью след в росе,
Серебристой, пролёг тропинкой.
Березняк, с сединой в косе,
Мне зелёной махнёт косынкой.

Цепочка выстрелов,
Паденье человека.
Кто там упал?
Да, просто так, солдат.
Несчастный умер или стал калекой?
За что убит и в чем он виноват?
Легкий пушок на щеках,
Нежных, не знавших бритья;
Серый, погибельный прах.
Жизнь оборвалась твоя.

Вот снова выстрелы
И тонкий крик ребенка.
Кто там кричит?
Да, просто так, пацан.
Он, глупый, не укрылся за избенкой,
За что теперь мишенью стал для ран.
В синих, раскрытых глазах
Ужас навеки застыл.
Серый, погибельный прах
Пух под него подстелил.

Разрыв снаряда.
Стон и вздох тяжелый.
Кто стонет там?
Да, просто так, старик.
Немного до могилы не дошел он.
За что погашен был его ночник?
Пыль седины на щеках,
Сетью изрытых морщин;
Серый, погибельных прах
В землю слагает мужчин.