Даниэл Фариа - Из португальской поэзии XX-XXI веков: традиция и поиск

Из мифов прошлого, из борьбы героев с грозной стихией, противопоставляя яркое прошлое и тоску настоящего, она извлекает этику, из нее хочет сплести гармонию Вселенной, найти утерянное в лабиринтах жизни человеческое достоинство, чистоту, стремление к истине.

Она убеждена, что человечество, предоставленное самому себе, самонедостаточно. Путешествие, странствие — мистический символ бесконечности, синоним открытий, чуда, контакта с Другим. Наш современный мир, где все открыто, нанесено на карту, описано, — благодаря воображению поэта, словно затаился в ожидании импульса, толчка, человеческого стремления, в ожидании открытия.

Луиза Нету Жорж, пожалуй, самый оригинальный португальский автор второй половины XX века. При жизни поэта вышли шесть книг стихов, седьмая была опубликована после ее смерти, в тот же год. Большая часть произведений Луизы Нету Жорж переведена на многие языки.

Поэтический язык Луизы с его «спазмами привычного смысла» (как сказала А. К. де Резенде Шиара [4] Анна Криштина де Резенде Шиара — доктор филологических наук, преподаватель бразильской литературы в Государственном университете Рио-де-Жанейро. ), то есть смещениями, перемещениями смыслов, искусственным созданием брешей в понимании, которые предлагается заполнить самому читателю, словно превращается из родного языка в иностранный — непривычный и странный. Ее поэтические находки могут шокировать: «красота может быть определена (объяснена) как ботинок на траве». Читателю стихов Луизы трудно перевести ее непривычные образы на привычный язык обыденного человеческого мышления.

Внимание к ритмам, их чередование, их своеобразие, внимание к звуку, постоянные аллитерации в ее стихах — все это говорит о большой роли музыки в поэтике Луизы.

Особенности ее поэтического языка ярко проявились в книге «Неподвижная земля» (1964). Один из стихотворных циклов этой книги называется «Дома́». Стихотворения этого цикла дают читателю настоящую галерею разнообразного поведения и разнообразных типов португальских женщин, каждая из этих женщин отождествляется с каким-то домом. Есть дома-странницы, дом-девственница, дом-проститутка, дом-мятежница, дом-про́клятая и т. д. В стихотворении-послесловии к циклу автор предлагает отменить дом, ставший ненужным его обитателям. Женщина, стремящаяся к свободе, предпочитает дому улицу. Поэт осуждает летаргию и конформизм, охватившие страну при режиме диктатуры, фарисейство, разъедающее ее, как коррозия — железо; яркий пример этому — стихи «Мятежная», «Покорная судьбе».

В стихотворении-послесловии к циклу язык, насыщенный, как обычно, эллипсами, аллитерациями, игрой паронимами, претерпевает метрические разрывы, доходящие до фрагментации слов, до намеренного уродования речи — по аналогии с тем, что происходит с телом и душой лирических героинь. Говоря об улице, призывая предпочесть ее дому, автор даже визуально строит стихотворение так, чтобы оно походило на улицу:

Намеренное деформирование как реальности, так и языка, противоречивое сочетание образов, постоянная игра смыслами — все это мощно втягивает нас в свою орбиту.

Внимание Луизы Жорж к тому, что обычно упускается из виду в обыденной жизни, ее умение видеть красоту мельчайшего, случайного, фрагментарного, имело продолжение в произведениях многих молодых португальских поэтов.

Но самый интересный из них, в творчестве которого также проросли семена поэтики Луизы Жорж, и чрезвычайно притом отличный от нее всем строем своего поэтического мироощущения, — это Даниэл Фариа. Прослушав курс теологии в католическом португальском университете в Порту, став лиценциатом в 1996 году, проучившись четыре года на филологическом факультете университета в Порту (1994–1998), Фариа решил выбрать для себя монашество и в 1999 году стал послушником в монастыре Синжеверда, где скоропостижно скончался в том же году. При жизни издал пять книг поэзии, две вышли после его смерти, как и том, включивший в себя все стихи Фариа.

В поэзии Фариа всегда присутствует незримый Бог, что придает его текстам особую глубину. Бог в стихах Фариа, Бог потерянный и вновь обретенный, выступает под разными именами-символами. Поэтическая речь, в представлении Фариа, стирает границы между звучанием слов и природой, какой ее видит чистый, непосредственный взгляд. Если София де Мелу называет вещи, чтобы вызвать их к жизни, то Фариа объясняет мир средствами поэзии. Нередко его речь сама превращается в ту «вещь», которую он собирается «объяснить». И тогда Вселенная поэта Даниэла Фариа оживляется силой его поэтического языка, вызывается им к жизни — и этот процесс перехлестывает через границы официальной религии.

Излюбленный прием Фариа — монолог, но порой он прибегает и к диалогу между «я» и неким «ты», которое множит свои облики, может быть Богом, а может — просто близким человеком. С помощью образов, метафор и риторических фигур, тщательно выстраивая текст и тонко играя смыслами, поэт ищет «молчаливую суть мира», или мир, в котором могло бы царить молчание, где глагол превращается в предмет и, наоборот, где дом одновременно присутствует и отсутствует, где жертвенность и самоотречение тесно сплетены с ощущением безмерности своей силы.

Даниэл Фариа сумел претворить свой духовный опыт в эстетику возвышенного поэтического сознания и слова. Его поэтика — поэтика созерцания и размышления, являющихся, по словам Рамона Мария дель Валье-Инклана, чудесной лампадой, которая зажигается для освещения невидимого.

Заключая разговор о современной португальской поэзии, мне хочется не согласиться с определением Португалии в стихах Мануэла Алегре: «Страна, где много моря // и мало путешествий». Жива еще душа отважных португальских мореходов, и каждый год она отправляется в плавание по славному непредсказуемому океану поэтической речи Португалии.