Нина Кондратковская - Сердце-озеро

— Нет тебе покоя, —
Бригадир ворчал. —
Что ты там такое
Пишешь по ночам?
Письма, что ли, мамке?
Так ведь мамки нет…
— Письма эти, Майков,
В честь твоих побед.
С песней ты, как витязь
В сказке наяву,
А без песни сытость
Чавкает в хлеву.
Без нее не слепим,
Как мы ни спешим,
На пластах столетий
Солнечных вершин.
— Ладно, Саша, ладно,
Пишешь, так пиши,
Если это надо
Людям для души…
Вплыл барачный город
В мартовские сны,
Месяцем проколот
Холодок весны.
Всхрапывает Майков,
За окном — серо,
Бьет в непроливайку
Школьное перо.
На стекляшку донца
В капельку чернил
Первый Город Солнца
Искру заронил.
Опахнул весною
Летописный свод.
Март, двадцать восьмое,
Тридцать первый год.

От работы жарко,
Снова прет зима.
Бетономешалка
Спятила с ума.
Стужа зубы скалит,
Куролесит норд.
Галиуллин ставит
Мировой рекорд.
Стужа в душу лезет,
В медный зев трубы —
Норовит отрезать
Песню от судьбы.

Опять рукопашный…
Два года атак!
Ну что же ты, Саша!
Ну что же ты так?
Потоками пота,
Как в бане, облит…
— Такая работа —
Дохнуть не велит,
Индустрия стала
На кромку беды:
Зима! А металлу
Нельзя без воды…
По скальному грунту,
Хоть по лбу, хоть в лоб,
Гранитную груду
Гвоздит землекоп.
Грохочет кувалда,
Скрежещет кирка,
И дня не хватает,
И ночь коротка.
Распахнуты плечи,
Отброшен бушлат.
Ну, вот и полегче
Работа пошла.
Железо с размаху
Врубается в пласт,
Кольчугой рубаха
В лопатки впилась.
Долой и рубашку —
Такие дела!
Душа нараспашку
И — наша взяла!
Он сталь в рукавицы,
Как в зубы, зажал.
Ползет под ключицы
Предательский жар.
На воздухе сорок,
И сорок в груди.
Проклятый термометр!
Постой, погоди!
Железная койка,
Больничный барак.
— Ребята! На стройку
Прорвался беляк!
По коням, братишки!
Вперед, батальон!
Термометр под мышкой,
Как штык, накален,
Багряною мальвой
Расцвечен платок…
— Вот, в Крым тебе дали
Путевку, браток.

Над Ялтою горы,
Да только не те.
Уральское море
Синеет в мечте,
И манит, и снится
У моря завод,
И сварок зарницы
Над зеркалом вод.
— Сестричка!
Труба накреняется
Вниз!
— Не бойся,
То ветер
Качнул кипарис…
— Тревога! Тревога!
В плотине пробой!
— То плещет на пляже
Вечерний прибой…
— Пусти!
На Магнитной
Взрывают руду!
— Усни,
То лебедки
Грохочут в порту.
Сестричка страдает,
С больным говоря,
Как будто листает
«Лесного царя»:
«Кто едет, кто мчится…»
Нет-нет, не враги!
Сестричка страшится
Последней строки.

Туча грозовая
Над Магнит-горой
Сашу вызывает
На последний бой.

Тишина палаты
Память бередит,
Ночь вторую кряду
Он свое твердит:

— Мне стоять на старте
В боевом строю,
Мне папаху дайте
Серую мою!

Мне трубить под флаги
Конников лихих!..
— Может, телеграфом
Вызовем родных?

— У меня их тысяча,
Долго вызывать.
Ночь глухая тычется
Звездами в кровать.

— «Нас бросала молодость
На Кронштадтский лед…»
— Уберите волосы.
Положите лед.

— Это — из Багрицкого,
Это — не в бреду…
Ничего, я выстою,
Я домой приду…

. . . . . . . . . . . . . .

Первая плотина
На глубоком дне.
А трубач поныне
На лихом коне.

К полю первой битвы
Улица сошла.
Трубача не видно,
А труба слышна.

Ты от моря синя
Сколько отмахал
Поперек России,
Через весь Урал!

С песней недопетой
Первым принял бой.
Первая победа
Вечно за тобой.

Медью солнечной не блещет
На заре твоя труба,
Но несет багряный светоч
Беспокойная судьба.
Путь ее не укорочен,
Не обрезан в двадцать лет,
Не потерян, не просрочен
Комсомольский твой билет.
Ты идешь Магнитоградом
Мимо доменных печей
С нестареющим отрядом
Самых первых трубачей.
С новым племенем на марше
У огней горы Магнит
Ты, как прежде, поднимаешь
Слово жаркое в зенит:
«Завеса дымовая,
Гудков пальба,
Вторая
Трудовая
Военная
Борьба!» [1] Из поэмы А. Ворошилова «Первая победа».

За чаем сидим. Телевизор включаем.
Зеленые блюдца в ладонях качаем,
Как будто, вздымая пары, пароход
Далече, в забытые годы идет.
Он старый. Скрипучие плюхают плицы,
Но рвется сквозь память разбуженной птицей
Фарватером лет, перекатами бед
Минулому, милому счастью вослед.
Легонько вздыхаем у Пристани Детства —
В размытые лица никак не вглядеться…
Но вот загудел пароходик, кружа,
У Берега Юности — память свежа!
Холстинные туфли, беленные мелом,
Капустные щи на ходу, между делом,
На стройках одни боевые посты,
И самый-пресамый ответственный — ты.
Смешной пароходик! Из прошлого вынес
Железные ходики, бешеный примус,
Просторную жизнь, огневую любовь
И ратным железом каленную боль…
А сердца хватало на все не по крохе
И тесному дню, и великой эпохе,
Глубокою мерой, до самого дна.
Хватало на жизнь — от зари дотемна.
…Все реже, медлительней падают плицы,
Годов караван за кормою толпится.
Но, синюю тень наведя на плетень,
Экран возвращает нас в нынешний день.
Мы смотрим, как новое юное племя
К рукам прибирает пространство и время —
О чем и не чаял, ты в нем примечай! —
И пусть остывает невыпитый чай.

Закаты в багряной полуде
Над нами, как вечный рассвет.
В Магнитке не старятся люди
Под славною ношею лет.
Ты юность четырежды прожил,
Да все не исчерпан лимит —
Так душу твою растревожил
Тридцатых годов динамит.
И глубже морщинок сплетенье,
И выбелил темя куржак,
А все-таки держишь равненье
На чей-то размашистый шаг.
И, кажется, песня пропета,
Твоя отделилась ступень,
Но к цели уносит ракета
Тобой подготовленный день.
И время тебя не остудит,
И ноша годов — не беда.
В Магнитке не старятся люди —
Магнитка сама молода!

Весна в Магнитке необъятна —
Бурлит в году по триста дней.
Весна в Магнитке неприглядна:
И грязь жирней, и снег черней.
И дело вовсе не в потоках,
Не в первых градусах тепла,
А в сроках жестких и жестоких,
Покой сжигающих дотла,
В любви до белого каленья,
В седьмом поту сквозных работ
И в постоянном обновленье
Из часа в час, из года в год.
А тут, согласно расписанью,
Широко солнышком плеснув,
По всем законам мирозданья
Весна вторгается в весну.
И русы косы разметала,
И сочетала звонкий зов
Новорожденного металла
С венчальной песенкой скворцов.
И отрабатывает почерк
На каждой улице ручей,
И громче лопаются почки
В скупых ветвях карагачей.