Юрий Агеев - Гемма

Тибр не направит воды вспять,
И не рассыплешь взглядом Форум.
Взгляни вокруг — потянет спать,
Уснёшь — а там одни повторы.

Меня пытает эта власть, —
Плебей счастливей, чем патриций,
И подбивает злая страсть
Плевать в пресыщенные лица.

1. Цезарь — Цицерону

Рим затаился, скрыв обиды,
И лесть утихла, как ни странно.
Мечта в сады Семирамиды
Ушла, оттачивая планы.

Свободно жить. Жена спокойна.
Сын задаёт уже вопросы.
Простил врагов и недостойных.
Что вы замыслили, философ?

Вчера, читая Геродота,
Я вспомнил вас и вашу клику.
Как там Помпея, кто же сотый
Её любовник? Он ей к лику?

2. Цицерон — Цезарю

Письмо получено, мой цезарь,
Или мой фюрер — как хотите.
Меня смущают антитезы:
«Свободный дух» и «власть в зените».

Своею дружескою дланью
Вы придавили непокорных.
Лесть — это весточка восстанья.
Мысль о восстаньи у придворных,

У ваших вышколенных теней?
Смешно. Напрасны страхи эти.
Раздайте неимущим денег
И хлеба — он надёжней плети.

С Помпеей я почти не вижусь.
Любовник — незнакомец некий.
Пишите чаще, не обижусь
На резкость, ибо в человеке

Всё интересно. Цицерон.

3. Предчувствие

Окна распахнуты в вечность.
В вечном городе ночь.
Цезарь постиг быстротечность,
Теперь ему не помочь.

Отослана Клеопатра,
В опалу попал Цицерон.
Никто не знает, что завтра
Ждёт диктаторский трон.

В знаменья уже не верят,
Над ними смеялся Брут:
«В жизни нет места мере,
А прорицатели врут.

Брось предаваться грусти,
Мы ведь ещё в живых!..»
«Бог беды не допустит», —
Кто-то сказал из своих.

Встретился прорицатель
Утром в тени колонн:
«Бойся друзей в Сенате —
Месяц дурных времён!»

Странное время года
В душу вливает грусть:
«Раньше была свобода,
Нынче уснуть боюсь».

4. Молитва Цезаря

Все странствия
и все бои
В прошедшем —
за грехи мои.

И жизнь,
отпущенную в путь,
Не воскресить
и не вернуть.

Я думал: слава —
это всё,
Что нам за труд
судьба несёт.

Но уплывут
за Стикс друзья,
Никто не вспомнит —
жил ли я.

Жена и сын
пройдут, как сон,
По зыбкой
лестнице времён…

Я знаю:
что-то здесь не так!
Не бездна ждёт меня, не мрак,

А что-то страшное из бед,
Что изведёт меня на нет.

Там, за чертой живёт ли Бог,
Или душа — бред лживых строк?

Мне сон — не сон и ночь — не ночь.
Где друг, что смог бы жить помочь?

5. После

Убили человека. Тишина.
Убили, а зачем? Кому-то легче?
Всё так же беспощадны времена.
Трагично счастье. Одиноки речи.

Песок в часах струится, тает кварц.
И нет часов, а время по пустыням
Рассеяно. Жизнь — битва, а не фарс,
И тяжко равнодушие к святыням.

Голубой кусок стекла,
Мы тебя разрисовали,
Драгоценностью назвали,
Жизнь сквозь пальцы утекла…

Безделушка на ладони
У еще живой руки,
Снова брызжешь огоньки
Угасающей мадонне.

Век — и новая рука
Полустёртый камень гладит,
И резец уже слегка
Виден. Так — до новых стадий.

Вот уже и нет клейма
На кристалле лазурита.
Как же память? Память — тьма
И дожди метеоритов.

Античный мир пригрезится едва ли
Тому, кто врос в века бетонных плит,
Атланты от небес земных устали,
Похоронив своих кариатид.

Лежат в пыли разбитые скрижали,
Спят боги, даже пальцем не грозя,
Слагают миф, кто лучше б уж молчали,
И те молчат, кому молчать нельзя.