Елена Заславская - Инстинкт свободы

В век постмодерна,

как и во времена пещерные,

мои часы отсчитывают секунды

в ином направлении:

10, 9, 8.

Сердце, как детонатор.

Мой микрокосмос

расколот плоскостью твоего взгляда

на жизнь и смерть.

Пересеклись наши судьбы быстро и грубо.

7, 6.

Где же моя отвага?

Я, словно славный идальго,

бросался на ветряных великанов,

теперь раздавлен,

мешок фекалий,

нервов

и крови.

ДА НЕ ВЫРАСТЕТ ИЗ МОЕЙ СПЕРМЫ

НИКТО И

ДА НЕ ПЕРЕДАСТСЯ МОЙ ГЕН

СЛЕДУЮЩЕМУ ПОКОЛЕНИЮ!

Красавица,

мой гексоген на теле — это мостик

между мирами,

мой гексоген — знак = между нами,

мой гексоген — это ненависть

и беспомощность.

Божественное равновесие:

Ты — красавица, я — чудовище.

Мы созданы друг для друга.

А преемственность поколений —

это вечное гетто духа

в тленном теле.

О, как мы секунды транжирим!

5, 4.

Облизываю губы,

потрескавшиеся от жары.

Наши миры —

сообщающиеся сосуды.

3.

Скажи теперь,

кто из нас жертва

в этой игре безумия?

Мысли, словно по жерлу

Проснувшегося Везувия

лава.

2 .

— А!

Нечеловеческий ужас

застигнул меня врасплох.

Мне нужен

еще один вдох.

Мне нужно

самую малость.

Со скоростью мысли

в глаза твои

окунаюсь за истиной.

я на дне твоего зрачка,

я — маленькая точка,

звездочка

пятиконечная,

я — одиночество,

я — бесконечен.

Твой зрачок —

мой Освенцим.

Мой зрачок —

твой Освенцим.

Проживем взахлеб

Последнюю терцию.

Мое сердце,

из солнечного света сотканное,

неопытное, глупое,

как цыпленок желтое,

пробив скорлупу,

потянулось к тебе

за секунду до...

Это так не похоже на смерть,

потому что это любо...

последний раз

вспорхнули легкие ресницы,

и нас

не стало.

Мы стали другими.

Мы стали паром.

Мы стали дымом.

Пронзенные иглой небытия,

соединили истины и цели.

Мы были ТЫ и Я,

А стали ЦЕЛЫМ.

Мистерия открылась за секунду до...

Миры Америк, Азий и Европ

Одинаковы при взрыве бомб!

они стремятся осуществиться.

Мир наш жесток и странен.

Падающая ресница.

Вечность или мгновение,

Застыла на твоей щеке.

В век постмодерна,

как и во времена пещерные

твой ответ неизменен:

— На левой!

Твое желание обретает вектор

следующего воплощения.

ЗА СЕКУНДУ ДО ВЕЧНОСТИ

ALWAYS COCA-COLA

ОКО ЗА ОКО

ЭЙ, ТВОРЕЦ КАТАСТРОФ

НЕНАВИСТЬ — ЭТО МИКРОБ

Я ЗНАЮ, ЧТО ДАЛЬШЕ БУДЕТ

Я НА ДНЕ ТВОЕГО ЗРАЧКА

МЫ ПРИКОСНЕМСЯ К ЧУДУ

ТЫ НА ДНЕ МОЕГО ЗРАЧКА

МЕЖДУ 0 И 1

БОЙСЯ СВОИХ ЖЕЛАНИЙ

они стремятся осуществиться,

до свиданья!

ЕленаЗаславская

Был у меня знакомый. Пьющий крепко малый.

Когда мы спорили, он не сдавался.

— Я был везде, — говорил, к примеру, я.

— А я и за везде! — парировал он.

Авторов с корневым «славский» прочел я много. И вот очередь дошла до за «славкой».

Как бы нашёлся мой упомянутый кореш, не знаю. Я же был приятно удивлён уже первыми её стихами. Елена Заславская — так значилось имя в сборнике СТАН. Он попался мне в 2002 году. Там была поэма «Про счастье». Написана — ни дать, ни взять под Маяковского. Только без лестнички. Но, с самобичевальным концом:

Спустя год я читал о Христе:

Умение делать стихи нарочито прозаическими и приземлёнными — словно напоминание о Б. Слуцком. Но картинку, сотканную из её слов, каждый увидит по-своему.

С тех пор пристально слежу за ней. За поэтом из города Луганска. В этом городе, когда-то я терпел любовное фиаско. И спасся службой в армии. Нет, между мной и Заславской ничего нет. Впрочем, надеюсь, есть, любовь к художественному слову. К откровенности.

Премию имени Даля — дали,

А хочется имени Нобеля. Самоистязание — perpetum mobile творчества.

Да, уж! С Нобелем, конечно хорошо бы. Но и без него у неё всё по высшему классу. И удачи, и промахи. Впрочем, удачи от неудач в литературе трудно предугадываемы. Пару лет я критиковал её на страницах «Склянка Часу». Читала ли она мои буколики? Думаю, она с одинаковой скромностью способна воспринимать и похвалу, и критику. А насмешки всё равно обрушатся. Как бы тщательно автор ни отделывал свои творения.

Иногда ей кажется, что нет ничего, чего нельзя было бы сказать стихами. Поэтому я не публиковал некоторые её творения. Из соображений внутренней цензуры. Не потому, что не соглашался с заявленной позицией. Но из-за присутствия в тексте ненормативной лексики. Такие стихи создавались, наверняка, «лишь при помощи безумства». В этой книге они присутствуют. Тут есть всё, как сказал бы Б. Чичибабин: «И детский крик, и паника, и похоть...»

То, что идёт она от своих личных и, зачастую, капризных впечатлений, связывает её, например, с поэзией А. Кушнера. Сила в призывности к ассоциативному домыслу — второе тому подтверждение.

Впрочем, всё искусство прошлого и нынешнего века сплошь ассоциативно.

Когда-то и на её стихах кто-то сделает себе кандидатскую и вообще спокойную жизнь. А пока Елена убивает покой. Заставляет вдумываться, вслушиваться (почитайте стихи вслух!) в слова нашей жизни. Ей напрочь (судя из стихов) чуждо благоговение перед мнениями. Судьба её героинь целиком зависит от житейской ситуации. ^

Формальная «совесть», выработанная коллективным обществом, как инстинкт толпы, ей чужда. Ибо развивается такая «совесть» в ущерб молодости.

Известно, что Стерн искал пристойнейшие сравнения для любви и не нашёл их совсем...

Ценность искусства Заславской в его энергичном правдоподобии. Она всё возрастает. Растёт, как ценность любимого человека. В зависимости от того, сколько чувств и мыслей мы ему отдали, на него потратили...