Октавиан Август - Поздняя латинская поэзия

В тех воздушных полях, помянутых Музой Марона,
Миртовый где отеняет лес влюбленных безумных,
Преданы страсти своей героиды, и каждая явно
Символ той смерти хранит, от которой когда-то погибла.
5 Бродят они по великому лесу, при свете неверном,
Посреди тростниковых стволов, меж маков тяжелых,
У безмолвных, недвижных озер и ручьев без журчанья.

Никнут там на брегах цветы в туманном сиянье,
Юношей и царей с именами, оплаканных древле:
10 Эбала сын Гиацинт, Нарцисс, в себя же влюбленный,
Златоголовый Крок, разубранный в пурпур Адонис,
Саламинский Аякс, на коем стон скорби написан. [195] Ст. 8–12. Перечисляются обращенные в одноименные цветы Гиацинт и Нарцисс , ставший шафраном Крок , анемоном (или розою) Адонис ; а из крови Аякса вырос цветок с красными пятнами в виде букв «ай».
Неутешные образы слез и любви злополучной,
Давнюю скорбь приводя и после смерти на память,
15 Снова к годам, миновавшим давно, героид возвращают.

Плачет, лишенная сына, Семела о молнийных родах
И, колыбели спаленной тень в пустоте раздирая,
Воображаемых молний зыблет бессильное пламя.
Дар напрасный кляня, мужским счастливая видом,
20 Плачет Ценида, что вновь свой прежний лик восприяла.
Рану сушит Прокрида, кровавую руку Цефала,
Ей сражена, лаская. Дымную лампу из глины
Дева несет, что с башни фракийской кинулась в море.
И с туманной Левкаты готова низринуться Сапфо,
25 Дева-мужчина, кого погубили лесбийские стрелы. [196] Ст. 25 отсутствует в рукописях и условно вставлен Уголетом в XVI в.
С грустным лицом Эрифила Гармонии дар отвергает,
Несчастливая мать, злополучная столь же супруга!
Вся миносская басня воздушного Крита, подобно
Некой картине, дрожит во образах легких и тонких:
30 За белоснежным быком идет по следам Пасифая;
Милым покинута, держит клубок в руке Ариадна;
Взор безнадежно склоняет к дощечкам отвергнутым Федра.
Петлю несет одна; другая — подобье короны;
Стыдно, что в недрах скрывалась коровы Дедала, третьей.
35 Сетует Лаодамия о двух ночах, что мелькнули,
В радостях недовершенных, с живым и с мертвым супругом.
Дики, с другой стороны, — в руке клинок обнаженный, —
Канака нас ужасает, Элисса Сидонская, Фисба:
Эта — с мечом отца, та — гостя и третья — супруга! [197] Ст. 16–39, 72. Перечисляются героини мифов (Брюсов на латинский лад пишет «героиды»): Семела , пожелавшая увидеть Юпитера в его божеском виде и сгоревшая от его молнии; Ценида (Кенида), обращенная в неуязвимого юношу Ценея; Прокрида , нечаянно убитая на охоте своим мужем Цефалом; Геро ( дева… что… кинулась в море ), бросившаяся в Геллеспонт, когда утонул плывущий к ней Леандр; Сапфо , бросившаяся (по легенде) с «Белой скалы» (Левкаты) от несчастной любви к Фаону; Эрифила , погубившая мужа, прельстясь ожерельем Гармонии , и за это убитая сыном; Пасифая, жена Миноса, влюбленная в быка (см. стих. «Пасифая», с. 526), и дочери ее Ариадна , покинутая Тесеем, но взятая Вакхом и увенчанная звездной короной, и Федра , повесившаяся, когда ее любовное письмо («дощечки») отверг Ипполит; Лаодамия , новобрачная жена Протесилая, павшего под Троей и на одну ночь отпущенного к ней из Аида; Канака , заколовшаяся по приказу отца своего Эола, Элисса (Дидона) — от горя по уехавшему гостю Энею, Фисба — от отчаяния при мнимой гибели мужа ее Пирама; Мирра , мать Адониса, была превращена в дерево, приносящее мирру.
40 Здесь и сама, что когда-то хранила Эндимиона
Сон на Латмийских утесах, [198] Ст. 41. Гора Латмос в Карии была местом любви Дианы и Эндимиона . — с факелом и в звездоносной
Диадеме своей, Луна двурогая бродит.
Сотни других, лелея давнишних страстей своих раны,
Муки свои оживляют в жалобах нежных и горьких.

45 Вдруг посредине них, крылами стуча, [199] Ст. 45. Крылами стуча — реминисценция из «Энеиды», I, 397. рассекает
Неосторожный Амур подземного сумрака тени.
Мальчика все признали, воспоминаньем постигнув
Общего в нем врага. Хоть влажные сумерки кроют
Пояс его, на котором златые блистают застежки,
50 И колчан, и огни горящего факела, — все же
Узнан он, и спешат обрушить бесплодную ярость
Женщины. Враг одинок, в чужих застигнут владеньях,
Утомленный полет сквозь сумрак плотный стремит он;
Те же, как туча собравшись, теснят. Он тщетной защиты
55 Ищет, дрожа, но его в середину толпы увлекают.

В скорбном лесу они выбирают мирт знаменитый,
Ненавистный за мщенье богов (здесь когда-то Адонис,
Верный Венере, был распят отвергнутой им Прозерпиной),
И на высоком стволу они утверждают Амура,
60 Руки ему за спиною связав и ноги опутав
Узами: как он ни плачет, нет облегчения пытке!
Без преступленья Амур обвинен, осужден без суда он.

Хочется каждой себя оправдать, чтоб было возможно
Преступленья свои ей сделать виною другого.
65 Все, его укоряя, подъемлют изведанной смерти
Символы; это — оружие их, это — сладкое мщенье:
Тем за скорбь отомстить, от чего и сами погибли!
Держит та петлю; клинка та призрачный облик возносит;
Та указует пустой поток и обрывистый берег,
70 Ужас неистовых волн и волненью чуждое море;
Пламенем те угрожают и яростно факелы зыблют,
Что трещат без огня; разрывает Мирра утробу,
Что переполнена блестками слез, и в дрожащего бога
Мечет янтарь самоцветный слезоточивого древа.
75 Многие, в виде прощенья, хотят одного: насмеяться,
И под концом острия их тонкой иглы выступает
Нежная кровь, из которой выросла роза; другие
Светочей дерзкое пламя к стыдливости бога подносят.

Мать, благая Венера, сама повинная в тех же
80 Преступлениях, входит в это смятенье беспечно
И, не спеша оказать поддержку теснимому сыну,
Страх его удвояет, злыми наветами новых
Подстрекая Эринний. Ставит в вину она сыну
Собственный свой позор; что тайные сети супруга,
85 Поймана с Марсом, терпела она; что постыдные члены
Форму смешную дают Геллеспонта сыну Приапу;
Что безжалостен Эрикс; что Гермафродит — полудева. [200] Ст. 84–87. Венера указывает, как пришлось страдать от любви ей самой (см. поэму Репосиана) и ее детям — вечно возбужденному Приапу, женственному Гермафродиту, павшему от Геркулеса разбойнику Эриксу.
Не довольствуясь речью, бьет золотая Венера
Мальчика связкою роз, — тот, страшася горшего, плачет.
90 Бога избитое тело росой окропилось пурпурной
От беспрерывных ударов связанных роз, что и прежде
Алыми были, но ярче покрылись багровою краской.

Тут остыл неистовый пыл, и, видя, что кара
Больше вины, Венера себя считает виновной.
95 Героиды вступаются сами; теперь уж согласна
Каждая гибель свою приписать судьбине жестокой.
Благодарит их добрая мать за то, что забыли
Скорби свои, отпустив ребенку прощенные вины.