Павел Абсолют - Невольница мира. Сборник стихов

И мается, как метроном,
Любовью раненное сердце.
Резвись отчаянное скерцо,
Во тьме меж бдением и сном,
Не закрывайся к небу дверца!
Лишь ожиданием живу,
Стихом стихию усмиряя,
Разлукой время отмеряя —
Развоплощаясь наяву
В равнину русскую без края.

А наш разговор не окончен. Он даже не начат.
Вопросы, ответы, простого участья следы,
Случайное слово, которое много не значит
Для тех, кто не видел зияющей бездны беды.
А где-то не бред и не явь, и едва ли похоже на сон,
И время споткнувшись, то жизни, то смерти подвластно…
Лишь Божьи часы вынуждают стучать в унисон
Изменчивый пульс, а не просто идут беспристрастно.
О, что там привидится двум, побеждающим смерть?
Кто выронит нить оборваться готового звука?..
Я плачу, я лишняя — мне не дано разглядеть
Ни пота, ни крови — одна бесконечная мука
В щемящем и вязком пространстве с названием «день».
Ужели расплата за горькие грешные мысли?..
Как терпок коньяк, как несносна зловещая тень,
Как спутана память и тягостны хладные выси.
И наш разговор не закончен. Он даже не начат…
Всё тёмное в прошлом… а там уж лечи, не лечи —
Как выведет Бог… Ну, а если вдруг выведет, значит
Совсем не напрасны молитвы в тревожной ночи.

Замело, занесло, запорошило.
Приглянулся февраль январю.
Ах, любовь, за мгновенья хорошие
Постою у судьбы на краю.
То ли слёзы, снежинки ли талые…
Эта сладкая боль, как ожёг.
Тихой радости искорки малые
Гаснут в снежной пыли у дорог.
Мы ещё не бежим, не прощаемся,
Замирая у счастья в плену…
Всё когда-то пройдёт, всё кончается —
Нам пока это знать не к чему.
Замело, занесло, запорошило.
Приглянулся февраль январю.
Ах, любовь, за мгновенья хорошие —
Постою у судьбы на краю…

Кавказ задохнулся от приступов зноя.
Над нами качается небо иное
И галька картавит при встрече с волною.
И сходятся руки, как ветви магнолий,
Пусть парится Рим и его Капитолий —
Нам хватит Кавказа, пока он позволит
Сгореть без остатка в тени водопада,
Когда бесполезны вода и прохлада
И радуги бриза не надо, не надо…
Мы напрочь забыли слова о разлуке,
Теряя себя в заколдованном круге,
Сливаясь с землёй, пропадая друг в друге.

Случайное смещение погод,
Неровное дыхание туманов,
Чередованье штилей и невзгод,
Небрежность истин, суета обманов —
Всё изначально, всё живёт во мне:
Тревожит, изменяется и длится,
И где-то в глубине, на самом дне
Тревога потаённая теснится.
Пускай, ещё не явны холода —
Неумолимо времени смещенье.
Слоистая прохлада, как вода,
Целебна и чиста, как на Крещенье.
Послушай воркованье голубей:
Там только о любви и о погоде,
И я тебе напомню о себе
Звучанием эоловых мелодий.
Всё остальное сплетни и навет.
Войне меж воробьиными мирами,
Уже давно конца и края нет:
Кто не убит — унижен или ранен.
А осень утекает вдоль дорог…
Торопятся озябшие рябины
Краснеть кистями. Отчий край продрог
От голых крон до самой сердцевины.
Костры погасли, сгинули дымы,
Бесшумно осень закрывает створы…
Слетает первый снег, и только мы
О вечном продолжаем разговоры.

Чуть светает. Иду сквозь плывущий туман,
Меж стеклянных стволов, к берегам, валунам,
Сквозь песчаное время и прошлого хлам,
Вопреки предсказаньям и снам.
Воздух бледен и чист, только даль холодна,
И от мысли: «раздеться» сжимается плоть.
Но над водами руки возводит Господь,
Облака поднимая со дна.
Там, за соснами сразу, качнётся вода.
Вижу ангелов белых, летящих ко мне,
Сквозь меня… Это блики небес на волне,
Или Божьих чудес череда?…
О, бродячий мой ангел — мой маленький Эльф,
Мой, летящий, туманный, сквозной,
Твоё тихое пенье, шептанье, как хмель
Ворожит надо мной.

Как дикий зной семь дней подряд,
Как едкий дым, как листопад,
Как бунт небес, где град горошин
Пучком созвездий кем-то брошен —
Бурлят и выкипают будни…
Я принимаю всё, что будет,
Но жить сподручней налегке!
А выгулы на поводке
Не для меня. Пустые траты
На персональные зарплаты.
Легко по жизни кочевать,
Доверившись судьбе-шептунье.
Так сладко милых целовать
В хмельные ночи полнолунья,
И молодое пить вино
за счастье преданного друга…
Но время нам отведено
Для созиданья и досуга.
Мне любо, с вечностью вразрез,
Не помня прошлого уроки,
Переживая транс и стресс,
Ловить из будущего строки.

Волчица ночи — черная молва,
Послушница в устах безумной черни.
Мне, нелюбимой, льстят твои слова,
Глумись и скалься, захлебнись, отвергни!
Мне всё равно! Я принимаю мир
С тобой и без тебя — с любым обличьем.
В тревожном небе, в жерлах черных дыр,
Читаю всё — там ничего о личном…
Быть может скоро млечная река
Пробьёт протоки в дебрях запредельных,
Как пробивает тьму невзгод строка,
Хотя об этом позже… и отдельно…
Прольётся свет и обозначит даль.
Очистится душа и станет белым
Февральский скит, и вымерзнет печаль,
И отстраненность будет править телом.
Но до поры. Всё ближе синева
Невидимого глазом Рубикона,
За коим сгинет черная молва —
Не долетит ни ропота, ни стона…
И кто-то, раздающий благодать,
Уже не обойдёт своим участьем.
До первых перемен рукой подать!
Не мной монетка брошена на счастье
В попытке уберечься от судьбы.
Уже горит неведомое слово,
Не принимая знаков ворожбы,
Не ожидая случая и зова.
Взойдёт, неотвратимо, как рассвет,
И станет от дождей свежо и ново,
Задышит, задымится первоцвет —
Ещё никем не сказанное слово.

Ты, море, где-то за налётом речи,
Наплывом снов, покачиваешь свод.
Плывущие определят наречьем
Смыканье берегов твоих и вод.
А мне не плыть, не ощущать прибоя,
Чья ласковая пена солона,
Забыть о том, что я была тобою —
Морская своевольная волна.
Ты всё бунтуешь, извергая смерчи,
Срывая дамбы, руша корабли…
Тебя считают вольной частью речи
На всех несметных языках земли
Что до меня, мой поводок свободы
Так короток. По кругу, по судьбе
Несут, сменяясь, проклятые годы…
Нет, море, я забуду о тебе!

Пусть вопросы без ответа, —
Эквадором пахнет лето!
Солнца всполох, крики чаек
Не случайны. Не случайно
Стонут сосны в Коктебеле,
И скорбят, не по тебе ли?
Да и русские метели
За тобой не доглядели.
Но холодными крестами
По России бродит память,
И прочерчена неброско
Жизни узкая полоска.