Люциан Шенвальд - Плечом к плечу

Все громче бормочут сверчки полевые,
Медлительных пчел все сильнее гуденье,
И день, собирая лучи золотые,
Блестит, разрастается с каждым мгновеньем.

А там, за станицей, за домом, за рожью
Темнеет пустырь на поляне открытой,
Кустарника кучка торчит в бездорожье,
Склонясь над землею, дождями размытой.

Там школьники наскоро лагерь разбили,
Над ними качаются липкие почки,
И тени ложатся на серых от пыли
Заплатных штанах и бумажных мешочках.

И утро — как в ванне стоит по колено,
В лучах золотых загорается глина,
Вареных яиц скорлупа, словно пена,
На солнце блестит белизною невинной.

И сыплется соль в круглый стебель травинки,
В желтке незабудки и в смальце былинки.
И смех ручейками стекает в долину,
Как будто бы тихо звучит мандолина.

И голосом скрипки шуршит нам пергамент —
Сквозь музыку трав мы тот голос узнали.
Скажи слово «солнце» одними губами —
И ты на минуту забудешь печали.

Ведь даже учителя солнечный пламень
Сдавать заставляет на юность экзамен.
Он ходит в траве на руках, он смеется,
С мальчишками он вперегонку несется.

А там, где прозрачная пыль оседает
За топью болот, за осокой озерной,
Где тихий ручей из камней вытекает,
Темнеет, как остров далекий и черный,

Сановника лес, беспокойный, бессонный,
Судьбой на костях человечьих взращенный.
И сколько там сахарных ягод на склонах
И яду в глазах его злых и зеленых!

Вот сюрприз, ребята!
Весь закутан в черный дым
Поезд мчит куда-то,
В стеклах солнце спрятав.
Мчат колеса — любо им!
Через ветер мчит насквозь,
Весь закутан в черный дым.
Вот перон — крикливый гость
Мордой лижет. Ближе…
Ближе… Так уйми же
Злость!

Из вагонов — не красок ли души
Чередою выходят? Глядите!
Из вагонов — не ветер ли кружит
Разноцветные шерсти нити?

Или перья колибри цветные
Опускаются на перила?
Или солнца лучи золотые
Небо в радугу превратило?

Нет, не перья, не пряжа цветная
Появляется из вагона,
Это девичья стройная стая
Выступает в такт по перрону.

Этих легких шагов обаянье
Помогло бы летать даже скалам.
Это девочек знатных собранье,
Что привыкли скользить по залам.

Мы следим за их виражами
И готовы глаза проглядеть мы!
Осторожней! Начальница с вами?
Эй, подальше от старой ведьмы!

Как фонтан похож на лужи переулков затхлых,
Так те барышни похожи на ребят в заплатах.

Те — как пышный парк цветущий, с яркою листвою,
Эти — дикий луг, поросший спутанной травою.

Те полны благоуханьем, как цветы жасмина,
Эти — горечью и ветром, тишиной и тиной.

Видишь — розы украшает красоты избыток,
Где-то жмется в тень забора кустик маргариток.

Там — настурции огнями блещут горделиво,
Здесь — мерцанье волчьих ягод, мята и крапива.

Там — манящий блеск глициний, флоксы, георгины,
Здесь — ромашки, мухоловки, дикий цвет долины.

Там — цветы оранжереи, дорогой теплицы,
Здесь же — ветром и загаром тронутые лица.

Узловатые, как корни, — чьи вы, мальчуганы?
И зачем так нагло руки сунули в карманы?

Святые деревья дремучего бора,
Деревья, поруганные топорами,
На ваших стволах чертит время узоры,
Повисла, как слезы, смола над рубцами.
Могучие плечи, вы станете срубом,
Пойдете на мачты, леса и стропила,
Все чаще и чаще сверкающим зубом
Грызут вашу чащу шипящие пилы

Ветви! Все вы в коричневых клочьях!
Сучья! На вас повисают лохмотья!
Сплетаются корни, как черные струны,
Таится в них силы поток вечно юный,
И дремлет в ветвях голубая прохлада,
И пляшет во мху мошкара доупада.

Деревья! Здесь, с вашей красой не считаясь,
Ваш мир оградили железные колья.
Что ж вышел лесник, меж стволов пробираясь,
Не птичьим ли песням внимать на раздолье?
Здесь ружья по крови мужицкой тоскуют —
Пусть только попробует кто-нибудь тайно,
В помещичью пустошь забредши случайно,
Тащить за собою хоть ветку сухую!

Деревья!
Настанет же время — с любовью
Листва прошумит дровосекам свободным,
И прежде чем вас, словно стадо слоновье,
Повалят на землю железом холодным,
И прежде чем мы на подъемные краны
Положим душистые брусья осины,
Мы прежде заставим греметь барабаны
И пущу разделим на две половины.

В одной — загудят не смолкая моторы,
Запляшет железо под дружное пенье,
В другой — мы не тронем ни гнёзда, ни норы,
Чтоб всех красота привела в восхищенье.
Пусть с буками здесь побратаются клены,
Пусть люди здесь черпают мудрость природы.
Деревья!
Живите же долгие годы!
Трясите своей головою зеленой!

Бывает и ныне — кипит среди просек
Веселое пламя, несмелое пламя,
И крик детворы дальний ветер доносит,
И стелется дым от костров над корнями.

В ветвях коготки появляются птичьи,
И жемчугом ягоды зреют лесные,
И дети, от бега устав с непривычки,
Смеются и спорят.
Но есть и другие…

Там, где куколем нивы покрыты,
По неведомым тропкам болот,
Средь ветвей бузины и ракиты
Паренек молчаливый идет.
Он идет по холмам и оврагам,
Низко шапку надвинув на лоб,
Он проходит по мху тихим шагом,
Чтоб исчезнуть в сплетении троп.

Уж три часа Андрей шагал по бору,
По темным листьям ландышей бесшумных,
По зарослям, ущельям и просторам,
Среди корней и хвои.
Как безумный
Он трогал дерн. Он мял рябины кисти.
Он ощущал лицом коры шершавость,
Он видел, как жуки ползли по листьям
И как листка частица разрушалась
И обнажался нерв.
Часа четыре
Пылая он бродил в зеленом мире
И ничего не понимал…
Вначале
Он видел недоверчивые взгляды,
Он слышал — раздраженьем и досадой
Слова ответов холодно звучали…
Потом они шептались… Мысль, что тайно
Кипела в них, словами обнажалась…
Их взгляд таил презрение и жалость
К нему.
И каждый раз, как бы случайно,
Едва он подходил, их речь смолкала…
Так ждет в ветвях осеннего сигнала
Пернатый хор!
И вот уже все чаще
Он видел их насмешку и презренье,
Он видел, как росло их отчужденье,
Но что тому виной? Быть может чаща
Товарищей его околдовала
Зеленым блеском? Словно по сигналу
Все отшатнулись.
Он остался сзади.
Сел на траву и стебли рвал сухие,
Бессмысленно на их сплетенье глядя.
И вот — побрел в урочища лесные.