Люциан Шенвальд - Плечом к плечу

Так шел он дальше.
Он спрашивал ели,
Спрашивал тучи — куда же умчались
Очи, что грустно и кротко глядели,
Руки, что нежно к цветам прикасались?
Где лепестками обвитое тело,
Плечи, покрытые белизною?
Но безупречной гордясь синевою,
Небо ему отвечать не хотело.

Вдруг зашуршала сонная хвоя,
Словно в могиле хрустнули кости…
Воздух натянутой дрогнул струною…
Сосны встречали нового гостя.
Это Богдан…
Он идет все быстрее.
Остановился. Глядит на Андрея…

По лугам и перелескам,
По холмам и нивам плоским,
Тенью, блеском, тенью, блеском,
По кустам змеиным жестким,

По трущобам и дебрям диким,
По корням, по стеблям повилики,
Средь камней, средь песков и суглинка
Одинокая вьется тропинка,
Убегает все дальше, все уже…
Где-то пень заскрипел неуклюже,
Стонут ветки, склоняясь в бессильи,
И кусты растопырили крылья,
И летят из пращи шелестящей
С визгом шишки.
Андрей среди чащи
Слышит эхо печального зова,
Он глядит сквозь косматые ели, —
Кто там стонет?
То коршун парящий,
Или жалобный крик коростеля?
Это лес-исполин, раскорячась,
Гнет стволы для поклона земного,
И хохочут сучки его гулко…

Так идет он лесным переулком,
Вот дошел до широкой аллеи,
Той аллеи, где ветра затеи,
Где пушистые зайцы и ветер
Вперегонку летят, словно дети.
Так Андрей сквозь пески и коряги
Шел по следу медведя-бродяги.

Наконец он дошел до лужайки,
Что лежит в небольшой котловине.
С трех сторон ее бор окружает,
И одна сторона исчезает
В каменистых холмах и обрывах,
Где в песках, буреломе и глине
По наносам косым и песчаным
Пламенеют кораллы бурьяна.
Там, на юге, жара и прохлада,
Здесь же сел перепуганным стадом
Можжевельник, чью темную зелень
Диадема лугов обрамляет.
Пригорюнились темные ели,
А о чем загрустили — кто знает!
И к земле, убаюкан травою,
Прислонился Андрей головою.

На лесной лужайке Лежа,
Хорошо на мягком ложе
Ощущать лесную явь
И всмотреться в стебель длинный,
Словно дерево высокий,
И, вдыхая запах глины,
Вдруг пыльцой запачкать щеки
И пуститься лугом вплавь.

И доплыть туда, где корни
Сплетены, как узел черный,
Где таится смысл пути.
Голод легких утоляя,
Ощущать пыльцы стремленье,
И, в зеленый хор вникая,
Сердца тайное движенье
С ритмом трав переплести.

Окунуть свою усталость
В волны трав, в живую алость
Маков, жмущихся к земле.
Видишь? — жук, он лапки чистит,
Он готов к передвиженью
Под зеленым небом листьев
По морям воображенья
На цветистом корабле.

Поплывут живые пчелы,
Жук-рогач, трубач веселый
Сядет, рогом шевеля,
Тихий плеск пойдет по лугу,
Оживут немые скалы,
И заснут лицом друг к другу
Мальчик маленький усталый
И могучая земля.

Вон две бабочки с кочки вспорхнули
И, блестя золотистою пылью,
Над зеленым жабинцем раскрыли
Паруса своих бархатных крыльев.

В их полете боязнь и сомненье —
На какой же цветок опуститься?
Повилика цветет в отдаленье
И зовет ароматом напиться.

Словно скрипки бесшумные струны,
Мелодичные звуки трепещут,
И распущенных крыльев рисунок
Под лучами то гаснет, то блещет.

И Андрей, очарован сверканьем,
Все глядит на волшебные тени,
Он в волненье вскочил на колени —
И слова разнеслись по поляне:

«Мотыльки! Мотыльки! Ваши крылья
Не затмят и сияние дня!
Вы красивей сверкающих лилий
И намного счастливей меня.

Вашу жажду роса утоляет,
Кормят вас поцелуи лучей.
Ароматный нектар собирая,
Вы летите в цветенье полей.

Мое сердце тоскою задето,
Да и может ли быть мне легко,
Если девочка-радуга где-то
Далеко, далеко, далеко.

Вы от звука речей встрепенулись,
Но слова вам не сделают зла,
Я нагнусь, чтобы крылья коснулись
Опаленного зноем чела.