Джамаль Хамди - Души сокровищницы двери

Мысли сплетаются с грустью в клубок.
Унынье наносит последний мазок.

Гнев обрамляет сей трагикомизм…
Пишет картину художница-жизнь.

Души людские ей чисты холсты.
Красок палитра – смесь чувств и мечты.

Фон светлый разбавив оттенками тризн,
Играет-малюет коварная жизнь.

Что стоите, словно пень?
Подходи, кому не лень!
Продаётся правда-матка!
Тень наводим на плетень!

Ко вниманию святош,
Для кого приличья – брошь:
Подходите, не стесняйтесь!
Продаётся честь за грош!

Ты верил в искренность людей.
Ты верил в истинность идей.

И беззаветно доверял.
И слепо жизнь судьбе вверял.

И счастьем жертвовал своим
Тем, кто корыстью был томим.

И что ж теперь?.. Пуста душа.
И за душою ни гроша.

Очнулся поздно ото сна.
Прошла в бреду твоя весна.

Очнулся в полдень, в летний зной
Томимый жаждою изгой.

И верить сердцу воспретил.
И камнем оно обложил.

Как размышлений долгих эпилог,
Явился этот гневный монолог.

Сказал давно мудрец, безвестный:
«Да не родится сын бесчестный!

Родившись, да не встанет с колыбели,
На горе тем, что счастия хотели!»

Идя на зов Лукавого гонца,
В Пандоры ящик лезем, без конца.

Мне не дано излечивать сердца.
Неведомо терпенье мудреца.

Утерян ключ от мудрости ларца…
Поклялся я Величием Творца,

Что отрекусь от сына-подлеца.
Сотру печать, позорную, с лица.

Красив, чарующе, закат.
Цветами хоть и не богат.

Предвестник ночи, что волной
Накроет тёмной мир земной.

И ночь раздумья принесёт.
И в ткань мечты печаль вплетёт.

И вот, беседую с Луной.
С самой Царицею ночной.

Ей отворю души тайник…
И сокровенного родник,

Журча и пенясь меж камней,
Течёт в тиши, в страну теней.

В юности были мы счастьем полны.
Ласковой ждали от жизни волны.

Увы, ту наивность уже не вернуть.
К познанью прошли мы, чрез тернии, путь.

В жизненном море бушуют шторма.
Под воду уходит то нос, то корма.

И волны срезая, сердца каменеют.
И льдом покрываясь, с годами хладеют.

И пусто становится в сердце тогда.
В нём пламень бушует, и свищут ветра.

И каждая веха оставит свой след.
За тягостью лёгкостью приходит вослед.

Нет вечного в жизни и буря пройдёт.
И каждый своё воздаянье найдёт.

Там, где дышится легко,
Леший шепчет на ушко,
Благоденствует поныне
Михал Федорыч Ришко.

Человек, Михась, простой.
Бескорыстный, «в доску» свой.
А подчас несносный жутко,
«Губернатор островской [15]».

Балагур, но не смутьян.
(Есть у каждого изъян).
Не откажет в просьбе другу,
Даж когда «в дымину» пьян.

Съели вместе соли пуд.
И воды испили пруд.
Худо ль, бедно, по теченью
Плыли, не боясь запруд.