Вадим Шефнер - Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Стихотворения

Тревожные взревут сирены —
И сразу в город хлынет мгла,
И в темноту уйдет мгновенно
Адмиралтейская игла.

Погаснут лампочки в витринах,
Замглится невская вода, —
Так, свет ненадобный отринув,
Померкнет город, — и тогда

Из высоты глухой и черной,
Из поднебесной высоты
Услышишь рев многомоторный,
Нежданный шум услышишь ты.

Не птиц ли то враждебных стая
Летит сюда издалека,
Туманом черным обрастая
И прободая облака,

Летит в тумане ядовитом,
Летит, пощады не суля,
Росою смертной — люизитом —
Кропить асфальты и поля?

Но, точно скальпель неподкупный
В хирурга опытной руке,
Прожектор луч отбросит крупный
И вскроет мглу.
И вдалеке
Увидишь ты:
светлей зарницы,
Быстрей разящего клинка,
Летят серебряные птицы,
Расталкивая облака.

И, как невянущие маки,
На крылья им нанесены
Опознавательные знаки
Твоей единственной страны.

Над городом и над тобою,
Как нарастающий прибой,
Они летят, готовы к бою.
Кто знает — может, завтра бой.

Пробрались мы лохматым лугом
Туда, под лиственный навес,
Где капли стряхивал упруго
И охорашивался лес.
И запах луговых растений
Теснил дыхание в груди,
И наши сдвоенные тени
Шагали молча впереди.
И радуга из-за болота
На дальний опиралась лес,
Как триумфальные ворота
Для нас открывшихся небес.

«Скорее станет сушь водой
И мгла сойдет за свет,
Луна покажется звездой
И утвержденьем «нет»,
На камне вырастут цветы
И крылья обретут кроты, —
Чем мы расстанемся с тобой» —
Так говорила ты.

На камне не растут цветы,
В земле по-прежнему кроты —
Не надо крыльев им.

И только ты,
И только ты
Отчалила с другим.

Вода — по-прежнему вода,
Луной — луна,
Звездой — звезда,
И мглою — мгла,
И светом — свет
Остались навсегда.

И лишь тебя со мною нет,
И в этом вся беда.

В минуты длительных прощаний
На склоне гаснущего дня
Невыполнимых обещаний,
Мой друг, не требуй от меня.

Не оборвали годы странствий
Сердца связующую нить,
И лишь в излишнем постоянстве
Меня ты можешь обвинить.

Он близок, час иной разлуки,
И я оставлю мирный труд,
И мы пожмем друг другу руки,
Как в песне неспроста поют.

Я верю, что во всем мы правы
И правотой своей сильны, —
Да озарит нам солнце Славы
Тропу тернистую Войны!

Но, если пулей вероломной
Жизнь будет прервана моя,
О девушке, простой и скромной,
В свой смертный час припомню

Не путая тебя с другими,
Средь дыма боевых полей
Я повторю простое имя,
Твое коротенькое имя,
Как имя Родины своей.

Как якорю не выплыть из воды,
Как облаку не утонуть в воде,
Как птице не подняться до звезды
И как на землю не упасть звезде, —

Так мне тебя не позабыть вовек;
И клены, шелестящие листвой,
И тишь озер, и шум тяжелых рек —
Мне все напоминает голос твой.

Я никогда, быть может, не пойму,
Чему я рад в тебе, чему не рад,
Но все дороги к дому твоему
Ведут меня, и нет пути назад.

Я сожалею, что и ты
Когда-нибудь уйдешь навеки
Из мира, где растут цветы
И в берега стучатся реки.

Вставать не будешь по утрам
И, спать укладываясь поздно,
Через стекло оконных рам
Не будешь вглядываться в звезды.

(Ведь, как и прежде, в темноте,
В земные вглядываясь дали,
Светиться будут звезды те,
Что мы вдвоем с тобой видали.)

Не знаю, что тому виною,
Но был засушлив этот год,
И пахло гарью торфяною
От высыхающих болот.

У обмелевшей переправы,
Где обнажился дна кусок,
Торчали высохшие травы,
Как гвозди, вбитые в песок.

Ничто не радовало взгляда.
И он передо мной возник,
Как солнца дальнего двойник,
За пыльной изгородью сада.

Он цвел, не ведая печали,
Средь зноя, среди дымной мглы,
И лепестки его торчали,
Как зубья дисковой пилы.

Он врос в земли тугую бездну
Корней сцеплением тугим —
И стало то ему полезно,
Что было гибельно другим.

А я стоял у той ограды,
Молчали пыльные листы,
И, не дающие прохлады,
Склонялись чахлые кусты.

И пот ручьями тек по коже,
И было небо все в дыму,
И душно было мне —
и все же
Я не завидовал ему.

И никогда мне не мечталось
Стоять, как желтые цветы,
На трав смертельную усталость
Бесцельно глядя с высоты.

Я развел на поляне костер,
И на землю прилег, и смотрел,
Как багровые крылья огня
Трепетали над сонной травой.

Но сгущалась июльская ночь,
И неслышно костер догорал,
И когда я уснул, то во сне
Неожиданно встретил тебя.

Ты, смеясь, мне сказала: «Вставай»,
Ты сказала: «Я снова с тобой», —
И прохладные губы твои
Ощутив на горячих губах,

Я проснулся — и вижу: заря
Сквозь зеленую чащу видна,
И роса на траве, и кругом
Тишина, даже птицы молчат.

А твоих не осталось следов —
Только горечи вкус на губах.
Это утренний ветер подул
И золу мне бросает в лицо.

В комиссионном магазине
Висит картина на стене:
Горят костры под небом синим,
Котлы клокочут на огне,

Костры струят прямое пламя,
Сверкая искрами во мгле,
А вдалеке, на заднем плане,
Лежит повстанец на земле.

Пускай он молодой и ловкий,
Но кончены его пути:
Ему пеньковые веревки
Не разорвать и не уйти.

Так он минуты ждет последней,
Тоскою смертною томим,
И с поднятой ногой передней
Огромный слон застыл над ним.

И молчаливые сипаи
Зачем-то выстроились в ряд,
И, тихо копоть осыпая,
Костры смолистые горят.

И я не смею отвернуться:
Что, если отвернусь —
и вдруг
Глухие стены покачнутся
И все изменится вокруг:

Костров пошевельнется пламя,
Замрут сипаи не дыша,
И грузный слон на заднем плане
Опустит ногу не спеша.