Людмила Сидорова - Пушкин – Тайная любовь

Если бы княгиня Голицына дожила до выхода в свет в январе 1832 года восьмой главы пушкинского романа, то удостоверилась бы, что автор прислушался к ее пожеланию – выдал Татьяну замуж за генерала. Что вроде как должно было еще больше уверить современников Пушкина в том, что под Татьяной он подразумевал Наталью Кочубей, которую выдали замуж по расчету за графа Александра Григорьевича Строганова (1795–1891), в будущем товарища министра внутренних дел, новороссийского генерал-губернатора, управляющего министерством иностранных дел и так далее.

При всей своей умственной ограниченности и менеджерской бесталанности Строганов по протекции своих родственников всю жизнь занимал крупные государственные посты. К тому моменту, когда восьмая глава романа вышла в свет, он был уже свитским генерал-майором, с 1834-го – генерал-адъютантом… Однако Александра Строганова нет резона считать пушкинским «генералом» хотя бы уже потому, что он, пусть и участник Отечественной войны, в действительности вовсе не был, на его счастье, даже легко ранен, а не то чтобы, как муж Татьяны, «в сраженьях изувечен».

Нет, «князь» и «генерал» для Татьяны – это просто пушкинская грустная ирония в адрес всю свою молодость ищущей не столько любви, сколько выгодной и престижной партии Екатерины Бакуниной. На нее так похожа героиня его уже упоминавшейся «Метели» Марья Гавриловна Р., которую терзают страсти-антиподы – безусловная любовь и меркантильность, привязанность к материальному благополучию. Кто вселил подобное противоречие в душу Екатерины? Скорее всего, мать, которой после смерти мужа пришлось растить детей во многих лишениях. Из-за стесненности в средствах она не смогла дать дочери ценившегося в ее среде женского образования, какого эта девушка по своим природным данным была достойна.

Вместо общения с педагогами по музыке, танцам, языкам, легких и увлекательных культурно-ознакомительных поездок за границу и веселого времяпровождения среди людей своего круга Екатерина вынуждена была довольствоваться сельскими уроками по различным серьезным, «мужским» университетским наукам своего, к счастью, много знающего дяди Александра Михайловича. И не смогла с юности обзавестись престижными светскими знакомствами, а также сонмом знатных и богатых поклонников.

Кругом чтения Екатерины была огромная дядюшкина европейская «правильная», научная библиотека по его интересам, в которой к жизни сердца можно было отнести разве что средневековые романы о благородных рыцарях и их прекрасных недоступных дамах.

На примере своего замечательного дядюшки Екатерина могла видеть, что бедность, нехватка средств делает невыполнимыми даже самые распрекрасные намерения по обустройству жизни. Как Александр Михайлович ни бился над экономикой своего имения, долги ему удалось сократить всего на 20 тысяч. А когда женился и стали появляться дети, пришлось ему залезать в новые долги…

Пушкину не удалось «усестрить» Екатерину себе в лицейские годы потому, что у нее, как и у него самого, был свой вполне достаточный повод для компенсации. Младшие братья у Екатерины и без Пушкина уже имелись – родные: Александр и Семен. А вот отца ей с ними явно недоставало. Им с матерью было трудно прежде всего материально. Пушкин этого не понимает, потому что для его стихов не нужно, кажется, ничего, кроме пера, чернил да тетрадного листка. А те же особая бумага с красками, которые требуются для творчества художнику, стоят немалых денег. Да сколько вообще всего женщине для жизни в свете надо!..

Екатерине нужен был муж-отец, муж-покровитель. Рядом с собой она явно хотела видеть мужчину, во-первых, возрастом старше себя; во-вторых, человека серьезных занятий; в-третьих, материально обеспеченного. Она как будто инстинктивно чувствовала, что семья «не вынесет» двоих творцов, каковыми они с Пушкиным по натуре были оба.

Подходящей для нее партией в конце концов оказался ее дальний родственник и пушкинский старший его на семь лет приятель Александр Александрович Полторацкий (1792–1855). Сын обер-берггауптмана Александра Марковича Полторацкого и дочери директора Олонецких и Кронштадтских пушечных заводов шотландца по национальности Чарльза Гаскойна Марии, детство свое провел он в Петрозаводске. В 1810 году стал юнкером Института корпуса инженеров путей сообщения, в 1812-м произведен в прапорщики и определен в батальон ее императорского высочества великой княгини Екатерины Павловны.

Участвовал в сражениях против армии Наполеона в России и за границей. В апреле 1813 года во время генерального сражения под саксонским городом Люценом был ранен «пулею в грудь через лопатку»и «за оказанное при этом отличие» награжден орденом Святой Анны IV степени. После излечения и кратковременного отпуска в 1814 году был отправлен курьером в Польскую армию к генералу Л.Л. Беннигсену, при вступлении российских войск в Гамбург находился при генерале от инфантерии Д.С. Дохтурове.

С мая 1814 года Полторацкий вынужден был снова просить отпуск на поездку «к минеральным водам для излечения от раны». В мае 1815-го переведен в лейб-гвардии Семеновский полк прапорщиком. В 1817 году из-за плохо заживающей раны ездил к минеральным водам еще раз. В 1819-м произведен в подпоручики, в 1820-м – в поручики, а также назначен батальонным адъютантом.

Несмотря на то, что с 13 сентября 1820 года был отпущен на три месяца «для излечения ран» и не мог принимать участия в возмущении Семеновского полка 16–18 октября, его постигла участь остальных офицеров. После раскассирования семеновцев он переводился в Бутырский и Ахтырский пехотные полки, а потом – в Арзамасский конно-егерский. Капитаном, без права отпуска и отставки.

А.А. Полторацкий, художник П.Ф. Соколов, 1814 [161]

Однако незаживающая рана не давала ему возможности продолжать службу. «Состоя в комплекте» он вынужден был практически постоянно проживать в родительском имении в Тамбовской губернии. В 1822 году, наконец, был уволен от службы «за совершенной неспособностью к оной по болезни», причем с тем же чином всего лишь капитана– то есть без обычного в таких случаях производства в следующий чин.

С 1822 года Полторацкий в отставке жил то в Тамбовской губернии, то в Петербурге. Лишь в 1828 году выхлопотал себе денежное содержание по инвалидности. Еще в начале своей отставной жизни женился на дочери тамбовского дворянина Андрея Васильевича Тулинова Елизавете. В 1824 году его 21-летняя супруга умерла в родах, и он целых десять лет жил вдовцом [162]. Наверняка разборчиво присматривал себе в свете невесту.