Марк Луцкий - Сборник произведений

Вчера вот принесли гавайские гитары…

А слышь, деваха, нынче за кого

Воюют эти самые…швейцары?

- Швейцария – нейтральная всегда,

Ей повезло, там голода не будет.

- Нейтральная? Ну, это – ерунда!

Сейчас любой за что-нибудь воюет!

Я в долг не дам ни другу, ни врагу!

Обжегшись молоком, теперь на воду дую!

Вот ты, воюешь, значит, за муку,

А я за личный интерес воюю!

И я задаром ничего не дам!

Ну, принесла ты эту безделушку,

Ей красная цена – пять килограмм!

Коли согласна, я возьму игрушку!

Велик соблазн набрать в мешок мечты,

Но что-то маму тут остановило:

Семейная реликвия, а ты…

И больше ничего уж не просила.

Ушла домой, не удержав слезы.

Хозяин долго вслед ей петушился:

- Вишь, гордая! И ешь свои часы!

Гляди, чтоб сосунок не подавился!

…И снова сны из черной полосы,

Часы же сохраняют точность хода…

Лежат в шкатулке старые часы.

Реликвия.

Семьи.

Войны.

Народа.

В городе с плотиной Днепрогэса,

С островом, где бунтовала Сечь,

Первая бомбежка. В поднебесье

Юнкерсы, что крупная картечь.

Первая бомбежки панорама,

Вой сирены, жуткий громобой.

Кто-то дико вскрикнул: “Мама, мама!

Мама, поднимайся, что с тобой?”

“Граждане, воздушная тревога!

Граждане!..” А дальше не слыхать,

Сбило репродуктор, и убого

Он улегся на мою кровать.

Но рукой отцовской извлеченный

И, размазав слезы на лице,

Встрепанный и жутко потрясенный,

Хомутом повис я на отце.

- Марик, успокойся! – крикнул громко,

А жене – спокойно у дверей:

- Одеяльце захвати с пеленкой

И бегом в убежище! Скорей!

А внизу пожары цвета меди,

Справа, слева – огненный завал.

Мы бежим. Вокруг бегут соседи.

Вот и вход в убежище, в подвал!

Всюду перепуганные лица

Всюду ожиданье – быть беде!

А у входа – человек в петлицах,

Кажется, майор НКВД.

В белолунном свете серебристом

Он стоит и охраняет дверь:

- Здесь бомбоубежище чекистов!

Граждане, во двор! Ищите щель!

Но ведь бомбы падают со свистом,

Словно факел полыхает двор.

- Здесь бомбоубежище чекистов! –

Продолжает повторять майор.

- Подержи-ка сына малость, Дора! –

Говорит отец. Его рука

Вмиг берет за шиворот майора,

А ногою он дает пинка…

А внутри убежища, в перинах

И подушках, утонувши в них,

Возлежали дамы в пелеринах

И горжетках. Очень дорогих.

Кучами стояли чемоданы,

И сервизы дыбились горой.

Очень были недовольны дамы,

Что нарушил кто-то их покой.

Дамы смотрят злобно и с тоскою,

Слышу маму, говорит она:

- Я ребенка с краешка пристрою,

Извините, к нам пришла война!

«До поцелуев, до объятий,

До снега, мрака, до всего,-

Предстала женщина без платья,

Как голой свадьбы торжество!»

Леонид Колганов «Воспоминанье»

* * *

Я замер перед этой статью –

Как будто в дымке золотой

Стояла женщина без платья,

Сияя гордой наготой.

Нисколько не полна, а в меру,

И даже в худобу был крен,

Конечно, формы не Венеры,

И даже не Софи Лорен,

Но, впрочем, было все некстати,

Как по асфальту бег саней –

Стояла женщина без платья,

А я – одетый перед ней!

"В сизой тЕни, в глубине дерев

С изумрудной бархатной изнанкой

Вынырнул из обморока лист,

Изогнулся томной куртизанкой.

Пьяным лепетом умелых дев,

Шелестом спадающего платья

Лес наполнен до краев. Раздев-

Шись, бросаюсь озеру в объятья".

Илья Байбиков «Лесное озеро»

* * *

Я к тебе в лесу не подойду,

Пусть спадает лифчик томной аркой

Про меня решила, что я Ду –

Рак? Ошиблась, милая товарка!

Пьяный лепет больше не лепи,

Я с изнанки вижу всяко слово.

Всем известно, что я малость Пи –

Жон! И что? И что же тут такого?

Да, не ярок. Да, немного сер.

Что-то есть во мне от азиата.

А сама ты кто? Да ты же Стер –

Ва! Меж нами все теперь порвато!

Ты все пела? Это дело,

Так поди же, попляши!

И. Крылов,1808

Попрыгунья Стрекоза

Свое дело туго знала:

Весь репертуар сплясала,

Позабыв про тормоза.

Ей знакомы разны стили,

Сами понимать должны,

Вмиг плясунью раскрутили

На афишах всей страны.

Нет в гастролях передышки,

Нет в помине прежних дней,

Пресловутый Муравьишка

Импресарио при ней.

И растет стрекозье племя,

Веселится от души.

Вот что значит в наше время

«Так поди же, попляши!»

Пускай же говорят собаки:

«Ай Моська! Знать, она сильна,

Что лает на Слона!»

И.Крылов, 1808

Общественное мнение создав,

И уведя Слона от пьедестала,

Персоной-грата наша Моська стала

И учредила собственный устав.

И вот уж имя Моськи на устах

Газет, журналов, дайджестов – без меры,

И в плен ее берут интервьюеры,

А Слон-бедняга сжался и зачах.

Уже к концу стремится наш рассказ,

Уже в разряд легенд уходят были,

Уже давно Слона похоронили.

Теперь Слоны в диковинку у нас.

А Васька слушает, да ест.

И.Крылов, 1812

Давно прошли года Крылова,

Но в деле виден поворот,

Где под проклятья поваровы

Наш кот не ест,

Теперь он жрет!

Мартышка к старости слаба глазами стала.

И.Крылов,1815

Мартышка к старости слаба глазами стала.

Ну, что ж, бывает, нужен окулист,

И, захватив с собой врачебный лист,

В очковый магазин старушка побежала.

Очков – лавина! На любой фасон!

Но цены, цены! И растут некстати!

На это денег надобен вагон!

От разоренья упаси, Создатель!

Шумит Мартышка: «Какова цена!»

И вот уже на митинге она:

«Такие цены нас загонят в гроб!

Капитализм свое нам кажет жало!»

Глаза Мартышки вылезли на лоб,

И зрение гораздо лучше стало.

Мораль видна без дорогих Очков:

Крепчает зренье от горячих слов!

За что же, не боясь греха,

Кукушка хвалит Петуха?

За то, что хвалит он Кукушку .

И.Крылов,1834

Петух в разделе «Критика» разнес

Кукушкино лесное песнопенье,

Задав сакраментальнейший вопрос:

«Доколь терпеть такое положенье?»

В ответ узнал, что он – дрянной отец,