Николай Огарев - Стихотворения и поэмы

Он сегодня вернется, наверно.

В бурю ловля чудесна!

Он когда уезжал, ветер страшно свистал,

Чайка серая с криком летала;

Он мне руку пожал и, смеяся, сказал:

"Ты не бойся знакомого шквала,

В бурю ловля чудесна!"

Отвязал он и лодку и парус поднял,

Чайка серая с криком летала;

Издалека еще он платком мне махал,

Буря лодку свирепо качала...

В бурю ловля чудесна!

Ветер парус его на клочки изорвал,

Чайка серая с криком летала;

И поднялся такой нескончаемый вал,

Что я лодку за ним не видала.

В бурю ловля чудесна!

Я поутру, и днем, и в полночь на скале;

Что за нужда, что сыро и скверно,

А его различить я сумею во мгле,

Он сегодня вернется, наверно.

В бурю ловля чудесна!"

1857 - 1858

НАПУТСТВИЕ

Научите немудрых

Забудь уныния язык!

Хочу - помимо произвола,

Чтоб ты благоговеть привык

Перед святынею глагола.

Мне надо, чтобы с уст твоих,

Непразднословных и нелживых,

Звучал поток речей живых,

Как разум ясных и правдивых.

Отбрось рабов обычных школ

И книжника и фарисея:

Пред ними истины глагол

Проходит, власти не имея.

Учи того, кто не успел

С ума сойти в их жизни ложной,

Кто жаждет, искренен и смел,

Рассудка простоты несложной.

Глагол - орудие свободы,

Живая жизнь, которой днесь

И вечно движутся народы...

Проникнись этой мыслью весь!

Готов ли?.. Ну! Теперь смотри,

Ступай по городам и селам

И о грядущем говори

Животрепещущим глаголом.

<1858>

БАБУШКА

Я помню как сквозь сон - когда являлась в зале

Старуха длинная в огромной черной шали

И белом чепчике, и локонах седых,

То каждый, кто тут был, вдруг становился тих,

И дети малые, резвившиеся внучки,

Шли робко к бабушке прикладываться к ручке.

Отец их - сын ее - уже почтенных лет,

Стоял в смирении, как будто на ответ

За шалость позван был и знал, что он Ёййойен

И прах перед судьей, а вовсе с ним не ровен!

А хитрая жена и бойкая сестра,

Потупясь, как рабы средь царского двора,

Украдкой лишь могли язвить друг друга взглядом,

Пропитанным насквозь лукаво-желчным ядом.

Старуха свысока их с головы до ног

Оглядывала всех, и взор ее был строг...

И так и чуялось: умри она, старуха,

Все завтра ж врозь пойдут, и дом замолкнет глухо.

Да это и сама, чай, ведала она,

И оттого была жестка и холодна,

И строгий взор ее был полон сожаленья,

Пожалуй, что любви, а более презренья.

1858 (?)

* * *

По краям дороги

В тишине глубокой

Темные деревья

Поднялись высоко;

С неба светят звезды

Мирно сверх тумана...

Сердце?.. Сердце просит

Нового обмана.

В памяти тревожной

Всё былые встречи,

Ласковые лицы,

Ласковые речи;

Но они подобны

Призракам могилы,

Не вернут былого

Никакие силы.

О! Когда б пришлося

По дороге темной

Снова для ночлега

Встретить домик скромный,

И в объятьях жарких

Пробудиться рано...

Сердце?.. Сердце просит

Нового обмана.

1857 - 1858 (?)

ВОСПОМИНАНИЯ ДЕТСТВА

I

РАССВЕТ

Мне детство предстает, как в утреннем тумане

Долина мирная. Под дымчатый покров,

Сливаясь, прячутся среди прохлады ранней

Леса зеленые и линии холмов,

А утро юное бросает в ликованьи

Сквозь клубы сизые румяное сиянье.

Все образы светлы и все неуловимы.

Знакомого куста тревожно ищет взор,

Подслушать хочется, как шепчет лист незримый,

Студеный ключ ведет знакомый разговор;

Но смутно всё... Душа безгрешный сон лелеет,

Отвсюду свежесть ей благоуханно веет.

1854-1855

II

ЛЕС

На горной крутизне я помню шумный лес,

Веками взрощенный в торжественности дикой,

И там был темный грот между корней древес,

Поросший влажным мхом и свежей повиликой.

Его тенистый свод незримо пробивая,

Студеный падал ключ лепечущей струей...

Ребенком, помнится, здесь летнею порой

В безмолвной праздности я сиживал, внимая.

Тонули шелесты и каждый звук иль шум

В широком ропоте лесного колыханья,

И смутным помыслом объят был детский ум

Средь грез таинственных и робкого желанья.

1857

III

КРИВАЯ БЕРЕЗА

У нас в большом лесу глубокий был овраг

С зеленым дном из трав, а кверху в свежих силах

Рос густолиственно орешник и дубняк,

Приют певучих птиц и мух прозрачнокрылых.

А через весь овраг, начав с кривых корней,

Береза белая, клонясь дугою гибкой,

Шептала листьями повиснувших ветвей

И гнулась на тот край к земле вершиной зыбкой.

О, как же я любил вдоль по ее спине,

Цепляяся, всползать до самой середины,

И там, качаяся в воздушной вышине,

Смотреть на свет и тень в сырую глубь стремнины!

1659

IV

ДВЕ ЛЮБВИ

Я помню барышню в семействе нам родном

То было юное и стройное созданье

С весенним голосом, приветливым лицом,

Радушно отроку дарившее вниманье.

С благоговением я на нее смотрел,

Блаженствуя в мечтах стыдливых и спокойных;

Но образ мною всем иной тогда владел

То женщина была в поре томлений знойных.

Прикосновенье к ней, привет ее любви,

И ласка мягкая, и долгое лобзанье

Рождали тайный жар в ребяческой крови,

На млеющих устах стеснялося дыханье...

1859

V

ПЕРВАЯ ДРУЖБА

Я помню отрока с кудрявой головой,

С большими серыми и грустными глазами...

Тропой росистою мы шли с горы крутой,

В тумане за рекой был город перед нами.

И дальний колокол кого-то звал -к мольбе;

А мы, обнявшися, при утренней деннице,

Мы дружбы таинство поведали себе,

И чистая слеза блеснула на реснице.

Расстались мы детьми... Не знаю, жив ли он..,

Но дружбы первый миг храню я и доныне

В воспоминании - как мой весенний сон,

Как песнь сердечную, подобную святыне.

1859

VI

НОВЫЙ ГОД

То было за полночь на самый Новый год,

А я один без сна лежал в моей постели

И слушал тишины дыхание и ход...

Лучи лампадные в бродячей тьме блестели.

В окно виднелся двор; он был и пуст и тих,

По снегу белому с небес луна мерцала...

И мне пришел на ум мой первый, робкий стих

И рифма, как струи падение, звучала.

Я сердце посвящал задумчивой тоске,

В моем едва былом ловил напев унылый,

А мысль какой-то свет искала вдалеке,

И звали к подвигам неведомые силы.

1859 (?)

VII

ДУВР

У моря шумного, на склоне белых скал,

Где слышны вечных волн таинственные пени,

В унылой памяти я тихо вызывал

Моих прошедших дней исчезнувшие тени.

Из отдаленных мест, из смолкнувших времен

Они передо мной, ласкаясь, возникали,

И я, забывшися, поник в блаженный сон

Про счастье детское и детские печали.

О! погодите же, вживитесь в жизнь мою,

Давно минувшего приветливые тени!..

Но вы уноситесь... и я один стою,