Не свое время

1969

Над книгой

Сверкает сад туманною

Студеною росой,

И облака прозрачные

Плывут над головой.

Листва берез подернулась

Какой-то восковой,

Необычайно тонкою

И нежной желтизной.

Такие дни случаются

Порою в октябре.

И ты сидишь над книгою

На лавке во дворе.

В закрытом темном платьице,

С печальным детским ртом, –

Жалеешь дни ушедшие

Или грустишь о ком?

А сад от ветра легкого

Редеет и шумит...

И на забытой книге

Сквозная тень дрожит.

1969

Август

Вьется старая дорога,

По кюветам бахрома

Светлой пыли. Солнца много.

Вдалеке видны дома.

Их соломенные крыши

Укрывают тополя.

И полдневным жаром дышат

Раскаленные поля.

Жаркий август! Воздух горький.

Ослепительная синь.

Словно дым, по низкой горке

Серо-белая полынь.

И такая тишь... От зноя

Всё попряталось и спит.

Только ястреб надо мною

В зыбком мареве висит.

Только он, как демон жажды,

Крылья выпрямив свои,

Трется с шелестом бумажным

О воздушные слои.

1969

Воздушные шары

Стекло в окне дрожало,

И позднею весной

Телега дребезжала

Разбитой мостовой.

И возчик в телогрейке

Вываливал дары:

За кости и копейки –

Воздушные шары.

Воздушные, тугие,

Как небо голубые,

Зеленые, и красные,

И желтые – любые!

Они из рук взлетали

В распахнутый простор.

Они преображали

Весенний грязный двор…

И, тая в небе синем,

С собою уносили

В темнеющую даль

Мелькнувшую печаль.

1969

***

У домов и у оград

Прячется сирень в тень.

В сумерки плывет сад,

Ночь идет сменить день.

Переулок мой пуст.

Тополь синеву пьет.

Как стеклянных роз куст,

Засверкал небес свод.

Вот уже земли сон

В блеске их уснул сам.

И со всех сторон звон

Нежный их летит к нам.

1969

Читая старую книгу...

Ты живешь здесь одна. Ты читаешь романы

У огня. Ты грустишь о любви.

В полумраке свечи на стене задремали

Непутевые предки твои.

Их никто не тревожит. В закрытые ставни

Третий месяц зима да метель.

Нынче к вечеру тени холодные стали

На дворе заводить карусель.

Нынче к вечеру в поле слепая поземка

Не оставила конских следов...

Ну, так что же, давай поскучаем в потемках,

Коли нас ненароком свело.

Деревенская барышня, дочь отставного

Бригадира – ну, что ты ждала

В одинокой усадьбе средь парка глухого,

На краю небольшого села?

И о чем ты мечтала, проснувшись до света,

Когда лень вылезать из-под теплых перин, –

Об усатом гусаре в густых эполетах,

Что, заехав, уедет уже не один?

Или, может быть, грезился тонкий и томный,

В черном фраке столичный лихой кавалер?

Ну, да что там! Лишь ветер за окнами дома

И в деревьях шумел, и по трубам гудел.

Так промчалася жизнь. Словно миг, промелькнула.

Отшумела с метелью, отзвенела с весной!

Отчего же, скрипя надоедливым стулом,

Я полночи грущу над тобой?

Отчего же дыхание жизни далекой,

Незначительной, странной, пустой,

Вдруг пронзает какой-то щемящей, высокой,

Обжигающей душу тоской?..

1969

После сороковин

Где недавно художники пылко

Говорили, метались, шумели,

Этой ночью пустые бутылки

Одиноко в буфете гремели.

И обои – заляпаны краской

Золотою, зеленой и синей –

Бормотали: искусство напрасно!

Убеждали: искусство бессильно!

А когда я проснулся – рассвета

Мне смеялись веселые пятна,

И приятна была сигарета,

И проснуться мне было приятно!

1969

На распутье

У дороги истертый сапог из сафьяна,

Истлевающий череп коня.

И угрюмо торчит из седого бурьяна

Белый камень – на камне змея.

Но лишь стоит проезжему здесь появиться,

Торопливой угрозы полна,

Исчезает с шипеньем она,

И дрожащее жало двоится.

И читают, читают в раздумии люди:

Коль направо – коня потерять,

Коль налево – костей не собрать,

Ну, а прямо – неясно, что будет!

И подолгу стоят, опустивши главу.

И молчат, и не видят, не слышат,

Как змея, подползая, все ближе колышет

Опаленную зноем траву...

1970

В роще

Спокойней и проще

Давай подойдем ко всему

В березовой роще,

В осеннем ее терему,

Где наших свиданий

Таится прозрачная тень,

Где нету страданий

И долог томительный день.

Забудем о горе,

Обиды друг другу простим,

Не плача, не споря,

Меж белых стволов постоим,

Где, кажется, дремлет

Вся жизнь, как в стакане воды,

И легкое время

Листвою заносит следы.

1970

На берегу

С тобой ли говорить о том, что не вернется?

И мне ли горевать, что на сердце легко?

У самых ног твоих прибой тяжелый бьется,

А берег пуст морской, и видно далеко.

Так видно далеко, что, кажется, до края

Вся жизнь видна моя, вся жизнь твоя видна,

Где чайки узкий серп проносится, срезая

Лохмотья пены с волн, и тает без следа.

1970

Над рекой

Где ветер осоку колышет,

Спокойно гляжу на закат.

И, кажется, явственно слышу,

Как листья с водой говорят.

И, кажется, явственно чую,

Но только понять не могу,

Что шепчет в прохладу речную

Трава на речном берегу.

И верится: через мгновенье,

Лишь стоит склониться, прилечь,

И снова поймешь в озаренье

Родную забытую речь!

1970

Стихи о лунном вечере

Часов в одиннадцать хандра меня заела;

Был душный вечер; горстка мотыльков

У лампочки кружилась очумело;

В окне луна виднелась далеко.

Она плыла, огромная, чужая,

И были странны в розовом дыму

Полтополя у низкого сарая

И женщина, пришедшая к нему.

В своей цветной белеющей одежде

Она казалась бабочкой ночной,

В немой тоске, в томительной надежде,

Как лампой, привлеченная луной.

Я знал ее дневную оболочку,

Но не ее. И, может, потому –

Она сейчас казалась мне непрочной

И неподвластной трезвому уму.

Потом ее окликнули из дома.

Уже не помня и уже смеясь,

Она скользнула в сумрак невесомый –

Еще в последних отблесках светясь.

А лунный свет, густея постепенно,

Менял весь мир. Куда ни кинешь взгляд –

Везде происходили перемены.

Вся ночь шумела, как огромный сад!

1970

Дом

Опять мне снится по ночам

Дорога через сад.

Деревья старые скрипят

И сучьями стучат.

Опять я вижу по ночам

Пустой угрюмый дом.

Вороны грузные кричат,

Сбивая снег крылом.

Над крытым входом петухи,

На крыше флюгера,

А из сугробов лопухи

Подняли веера.

На заметенное крыльцо

Я подымусь теперь.

Берусь за ржавое кольцо

И открываю дверь.

Давно здесь, видно, не живут,

Повсюду сор и гниль.

В слепые окна ветви бьют,

И оседает пыль.

Везде обрывки от бумаг

И битое стекло,