Наталья Дмитриева - Свое время

Первое, что увидела Лика, приоткрыв правый глаз, была ржавая ветка сирени, уже не пахнувшая ничем, кроме нагретой пыли. Ее ажурная тень не защищала от солнечных лучей, и они выжигали горячие узоры на Ликиной щеке, волосах, на голой шее и руке, безвольно свисавшей вниз. Лика ничего не могла с этим поделать: перевернуться или хотя бы подтянуть выше укрывавшую ее куртку не было сил. Она распласталась на горячей от солнца скамейке, как выброшенная из воды медуза. Джинсовая куртка густо пропиталась табачным дымом, и Лика не знала, от чего ее тошнит сильнее — от солнца, пыли, табака или от себя самой.

Она подняла голову и застонала. Желудок как будто собрался выпрыгнуть наружу, но вдруг передумал и встал на место. Медленно перебирая руками по скамейке, Лика села. И без того тяжелое тело сделалось совсем неподъемным, и у Лики было большое сомнение, сможет ли она когда-нибудь встать. От жалости к себе она снова застонала и поперхнулась — воздух, будто наждак, прошел по пересохшему небу.

— Ты как? — услышала она издалека.

— Пить хочу…

Перед ее лицом сама собой возникла бутылка.

— Хлебни пиваса. Свежее, только в ларек сгонял.

От жадности она сильно стукнулась зубами о горлышко. Пиво и впрямь было холодным, но после первого же большого глотка Лику стошнило. Чья-то рука развернула ее в сторону закиданной окурками урны и придержала за голову. Потом под носом возникла мятая бумажная салфетка.

— На, вытрись…

— Спасибо. — Лика последовала совету, чувствуя значительное облегчение. Глаза наконец-то перестало резать, она повернулась и увидела сидящего рядом Шустрика. — Ой… Привет, ты чего тут делаешь?

— Тебя сторожу, — серьезно ответил он.

— А-а… — Лика поморщилась и повела глазами из стороны в сторону. — А почему мы во дворе?

— А ты сказала, что домой не пойдешь, а хочешь умереть здесь.

Лика прижала холодную бутылку к виску.

— Чего? Шустов, не смешно.

— Я смеюсь? Таранинский предок предлагал отнести тебя домой на руках, но ты брыкалась. Ну, и решили оставить как есть. Маман Таранина взяла с меня слово, что я тебя одну не брошу.

— А Таранины откуда взялись?

— Они нас привезли, помнишь? Ты еще в сознании была, потом только вырубилась, когда они уехали. А мне одному тебя не допереть, извини.

Лика посмотрела на него из-под бутылки.

— И ты со мной остался, да? Шустричек, спасибо тебе большое… — Она хотела его обнять, но вместо этого опять повернулась к урне. — Черт… уродство… Сильно я вчера напилась?

— Не помнишь? — Шустрик нагнулся, отводя с ее лица растрепанные волосы.

— Помню, шампанское пили, а что потом…

…Пышная пена перелилась через край и потекла ей на пальцы.

— Ай! Ну, аккуратнее!

— Ничего, обмыли! Ликунечка, дорогая, поздравляю тебя с бесповоротным окончанием школы!

— И я тебя! — Бокалы звонко соприкоснулись.

— Чтобы у нас все было хорошо! Все-все! Дай я тебя поцелую! — Влажные коричневые губы Лианы ткнулись в Ликину щеку. — Я тебя так люблю… Ты моя лучшая подруга! Я желаю тебе такого счастья… такого, как ты заслуживаешь! И оно у тебя будет, обязательно! Сегодня! Ты, наконец, ему скажешь…

— Тише! — Лика испуганно оглянулась. — Давай еще, чтобы все услышали.

— Да пусть слышат! Любви не надо стесняться. Сейчас будет медляк, и ты его пригласишь.

От волнения Лика залпом поглотила шампанское.

— Черт! Вот черт! — В носу противно защипало.

— Ай, дорогая! — Лиана приобняла за плечо, подливая в пустой бокал. — Только не отступай! Это же выпускной… Ты два года по нему сохнешь, ну, когда еще признаться, как не сейчас? Потом вместе будете вспоминать, как это было, счастливые… Ай, Ликуня, как я тебе завидую!

Лика пила, не чувствуя вкуса. Ладони у нее были липкие от пота и шампанского.

Заиграла медленная музыка, и по стенам актового зала поплыли белые звезды.

— Смотри, смотри, вон он стоит один, — жарко шептала Лиана, прижимаясь к подруге горячим рыхлым боком. — Давай, Ликуня, твой выход…

На подламывающихся ногах Лика шагнула вперед и тут же отпрянула.

— Нет, не могу, не могу. Не могу!

— Тише, тише, ну, что с тобой?

— Я — корова! Жирная, уродливая корова! Он даже глядеть на меня не захочет!

— Какая корова, Ликочка? А я тогда кто? Ну, чего ты… Ты сегодня красавица, и платье у тебя красивое, и волосы красивые. Ну, успокойся, выпей еще… Ай, смотри, Женька его увела, пока ты тут…

— Конечно, увела! Посмотри на нее — и на меня! — Лика в отчаянии закрыла лицо руками.

— Да ну ее, дылду костлявую! Да ты в сто раз лучше! Ну, ничего, следующий медляк наш будет. Ликунечка, посмотри на меня, не расстраивайся…

Но Лика, не отрывая ладоней от лица, только мелко трясла головой.

Все было плохо, и дальше становилось только хуже. Платье, о котором она мечтала, так и не покинуло пределов воображения. Вместо него купили многослойную шифоновую гадость с отвратительными воланами на груди, терпимую одним лишь цветом — нежным, бледно-лиловым. Но когда платье принесли домой, лиловый непостижимым образом превратился в розовый. Мама тут же принялась убеждать Лику, что так даже лучше, что цвет — превосходный, к тому же модный. И платье такое воздушное, женственное, в самый раз для выпускного.

Потом они отправились к парикмахеру, и Ликины мечты в очередной раз пошли прахом. Вместо элегантной греческой прически мастер соорудил у нее на голове подобие парика куклы наследника Тутти — для полного сходства недоставало лишь большого белого банта.

— Что с личиком будем делать? — спросил мастер, разглядывая в зеркале несчастную Ликину физиономию.

— Я хотела «смоки-айз», — вспыхнув, пробубнила та.

— Глаза надо подчеркнуть, — согласился мастер.

— Но не слишком, — вмешалась мама. — Ничего вызывающего, только естественный макияж. У нее розовое платье, какие тут «смоки-айз»…

Дома, запершись в ванной, Лика яростно расчесала жесткие от лака букли и в знак протеста нарисовала на веках жирные черные стрелки. Но мама оказалась права — платье не принимало ни стрелок, ни распущенных волос, ему было безразлично, что этот вечер должен стать для Лики особенным, если не сказать судьбоносным. Оно затмевало все, как безобразное розовое облако, и, глядя на себя в зеркало, Лика едва удерживалась от слез.

На вручении аттестатов она сидела в углу, пряча пылающее лицо. Хуже не придумаешь! Все выпускницы выглядят, как картинки из модного журнала, одна она похожа на свиноматку! Даже Лиана спрятала пышные телеса под черным шелковым платьем и изумительной красоты шалью из золотых кружев.