Ли Бо - Стихи в переводе Сергея Торопцева

Осенний плес был пуст и нелюдим,
В Приказе Вашем мало было дел.
Вы, персики и сливы посадив,
Благоуханным сделали удел [189] Ассоциативный намек на уезд Хэян в годы династии Цзинь (см. предыдущее стихотворение). .
Берясь за кисть, Вы зрите облака,
Зеленая лощина — за окном,
Являюсь я с луной издалека —
Сияньем насладиться и вином.
Сей муж ученый Лю меня пленил,
Уйти отсюда не достанет сил.

Плодов бамбука здесь немало,
Не станет Феникс голодать [191] Плоды бамбука : как и жемчужины Яшмового древа, привычная для мифического Феникса еда (у Чжуан-цзы в гл. «Осенняя вода» сказано: «На юге живет птица, которую зовут Юаньчу. Ты знаешь об этом? Она взмывает ввысь в Южном Океане и летит в Северный Океан. Она отдыхает только на вершинах платанов, питается только плодами бамбука и пьет только ключевую воду», пер. В.Малявина). .
С луны сорока [192] Сорока: вестник супружеского счастья, в мифе о разлученных Пастухе и Ткачихе сороки хвостами сплетают в небе мост, на котором и происходит единственное за год свидание влюбленных. прилетала,
На ветке собираясь спать.
Вы — Древо Яшмы [193] Священное древо, растущее на мифической горе Куньлунь. , муж ученый,
К Вам Фениксы крыла стремят.
Душевным светом озаренный,
Вас буду часто вспоминать.

В ночи, совсем недалеко от Плеса,
Романс о злобном тигре зазвучал,
А ранним утром на мои расспросы
Се-Тополек, сказали, напевал.

Себя вином душистым веселя,
Сижу на камне [197] Это тот самый мифологизированный камень со следами древних людей, который упоминается в «Песнях Осеннего плеса» (№ 9). у реки один.
Когда раскрылись Небо и Земля [198] По мифологическим представлениям, Небо и Земля изначально были единым Комом. ,
Он стал безостановочно расти.
Я Небу улыбнусь, бокал воздев,
Светило уж нисходит на покой.
Остаться бы, на этот камень сев,
Подобно Яню, с вечною удой [199] Отшельник Янь Цзылин (Янь Гуан) жил в 1 в. н. э., отказавшись служить узурпатору престола Лю Се, он вернулся к своему ручью у горы Обильной весны (Фучунь шань). .
Вас, человека гор [200] Один из метонимов отшельника. , благодарю стихами,
С душою Вашей так созвучен этот камень.

Я укрою Вас собольим палантином,
Предложу вина нефритовую чашу,
Хлопья снега растворяются в кувшине,
И, конечно, холод ночи нам не страшен.
Гость мой прибыл из далекого Гуйяна [201] Гуйян: южная область на территории совр. пров. Хунань. ,
Запевая, по-фазаньи он клекочет,
Бамбучок танцует с ветром неустанно,
И фазанка из Юэ [202] На территории Юэ (приморская полоса в пров. Чжэцзян к югу от Шанхая) особенно много фазанов. ответить хочет.
Ах, как славно эту песенку мы спели!
Так зачем же нам какие-то свирели?

Что вам послать отсюда я могу?
Ветвей коричных белые цветы [205] В период цветения коричное дерево испускает сильный приятный аромат; по мифологическим представлениям, растет на луне. .
Луна сверкает, как в ночном снегу,
Друзей далеких вспоминаешь ты,
И, вдохновеньем Шаньского ручья,
Как было там, в Шаньинь, всю ночь горя,
О вас, друзья, до света думал я
И пел «Об удалившихся» [206] Сюжет о Ван Цзыю, который снежной ночью, хмельной, читал «Взываю к удалившемуся» (род стихов категории «раздумий», обращенных к мудрецам, покинувшим неправедных властителей), как вдруг вспомнил о друге Дай Аньдао, который жил у Шаньского ручья (совр. пров. Чжэцзян), а сам Ван — в Шаньинь (та же провинция, но достаточно далеко), сел в лодку и стремительно поплыл к другу, но, не доехав, повернул назад, потому что, как он сам объяснил, «меня повело вдохновение, а оно прошло, так к чему мне теперь Дай?». … Да зря…

Вас не было в Восточном павильоне,
Гуляла цапля на речных песках,
Потом взлетела и на горном фоне
Снежинкой показалась в облаках.
Цзинси меня волнует неизменно,
Волна Драконьих врат [208] Драконьи врата: гора Лунмэнь в уезде Цзин, поросшая густым лесом, на ее вершине есть большая пещера, напоминающая ворота, у подножия — одноименная река. — что тигра глаз…
Весне конец — раскрылся рододендрон,
В Линъян с удой идти уж минул час [209] В строке содержится намек на отшельника Доу Цзымина, отказавшегося от чиновной службы и ушедшего к заводи Белого Дракона у горы Линъян (пров. Аньхуэй, к юго-западу от г. Сюаньчэн) удить рыбу, а затем ставшего бессмертным святым. .

Тропа заводит в красную лощину,
Побеги сосен оплели врата,
Лишь птиц следы на лестницах пустынных,
И некому впустить меня туда.
Сквозь окна вижу пыльные узоры
На свитках, ниспадающих со стен.
Такое запустенье перед взором,
Что хочется уйти в лесную тень.
Но дивный аромат благовонье наполняло склоны,
Цветов небесных вился рванулся ураган,
Возникла Звучала музыка меж гор зеленых,
И взвыл тоскливо черный обезьян.
Мне стало ясно: бренный мир оставив,
Они ушли совсем в иные дали.

Над Горьким бамбуком осенняя всходит луна,
На горьком бамбуке [213] Первый Горький бамбук — это гора к юго-западу от г. Чичжоу, второй — вид бамбука, имеющего горький вкус. — фазанки печальная тень,
За дикого яньского [214] Гора Янь находится на севере недалеко от совр. Пекина. гуся выходит она:
«Меня он на север увозит на склоны Яньмэнь [215] Гора Яньмэнь («Гусиные врата») юго-западнее, но это тоже далекий северный край, над горой пролегали миграционные пути диких гусей с севера на юг и обратно. !»
Хлопочут подружки, стараясь ее остеречь:
«Южанку обманет, как водится, северный гусь,
Мороз над Заслоном Багровым [216] Багровым Заслоном называли Великую Китайскую стену («багровый, пурпурный, фиолетовый» — цвет правителя, верховной власти). свиреп, точно меч,
Захочешь в Цанъу [217] Гора на юге, в совр. пров. Хунань, ее другое название Цзюи, произошедшее от ее 9 вершин (то есть «9 советников»: «цзю» — это цифра 9, а словом «и» в древности именовались высшие советники правителя); по преданию, на этой горе похоронен мифический правитель Шунь. , он ответит тебе — не вернусь.»
«Нет, я с этим гусем лететь не могу, хоть умри!» —
Так, слезы на перья роняя, она говорит.