Ли Бо - Стихи в переводе Сергея Торопцева

От Желтого пика нас гонит рассветный петух,
Чтоб к озеру Ся нам добраться в закатную пору.
Из темного леса торчит серебристый бамбук —
То струи дождя исчеркали застывшую гору.
Искателей сурика, нас ожидает ночлег
На утлом челне среди лотоса листьев зеленых.
Распахнуто небо полночное, и человек
В сверкании звездных потоков стоит, ослепленный.
А утром — к Далоу, где сурик мы сможем найти
На тропах извилистых или в лощинах тенистых…
А что если мне к старику-дровосеку уйти
И рубкой деревьев заняться в заоблачных высях?

Мир Путь утратил, Путь покинул мир [219] Выражение из трактата Чжуан-цзы (гл.16), которым характеризуется падение нравов в современном мире; Путь — основополагающий философский принцип даосизма Дао. ,
Давно забыт тот праведный Исток,
Трухлявый пень сегодня людям мил,
А не коричных рощ живой цветок [220] Коричное дерево: метоним луны (по легенде, это дерево растет на луне). .
И потому у персиков и слив
Безмолвно раскрываются цветы.
Даны веленьем Неба взлет и срыв,
И мельтешения толпы пусты…
Уйду я, как Гуанчэн-цзы, туда,
В Неисчерпаемости ворота [221] Гуанчэн-цзы : один из восьми изначальных даоских святых; на вопрос о путях постижения Дао он ответил, что это неосязаемый процесс освобождения от форм, завершающийся уходом через врата Неисчерпаемости в Вечность. .

Как перл, сверкая, Феникс прилетел,
Небесной глубины прорезав синь,
Но был отвергнут — вот его удел,
Не приняли посланье в Чжоу-Цинь [222] Феникс : здесь это мифическая птица, которую Первопредок Хуан-ди послал к Вэнь-вану с повелением основать новую династию на смену неправедной Инь. Далее идет перенос смысла на Ли Бо, чей призыв к государю был отвергнут (древние столицы Чжоу и Цинь находились в районе современного Ли Бо Чанъаня). .
Отчаявшись, брожу по свету я,
Бездомный, одинокий человек.
Мне так нужна Пурпурная ладья [223] Волшебный экипаж, на котором человек, приняв Эликсир бессмертия, покидает мир.
Мирскую пыль отрину я навек.
В дали морей, на крутизне вершин,
У Чистой речки сурик бы найти,
На пик Далоу восхожу один,
Откуда в высь бессмертных сонм летит.
Их тени исчезают в вышине,
Вихрь-колесница не вернется в мир…
Боюсь, с мечтой расстаться надо мне,
Я опоздал принять сей Эликсир,
Смотрю в зерцало, вижу — седина.
Простите, те, кто взмыл на журавлях,
Давно меня покинула весна,
Ушла в тот край, где персики в цветах.
В град Чистоты [224] Небесный дворец Верховного Владыки на горе Куньлунь. бы вознестись — туда,
Где, как Хань Чжун [225] Житель древнего царства Ци, который выпил эликсир бессмертия и стал святым. , останусь навсегда.

Дух осени Жушоу [226] Дух 7 месяца года по лунному календарю, первого месяца осени, увядания, начала жатвы. злато жнет,
Над морем месяц, тонкий, как струна,
Кричит цикада и к перилам льнет,
Печали нескончаемой полна.
Где исчезает ряд блаженных дней?
Дает нам Небо перемены знак,
Осенний хлад рождает ветр скорбей,
Сокрылись звезды, бесконечен мрак.
Мне грустно так, что лучше помолчать
И в песне до зари излить печаль.

Мой меч [227] Здесь это атрибут не воина, а судьи, дающего оценку падению современных нравов. при мне, гляжу на мир кругом:
На нем лежит дневная благодать,
Но заросли скрывают дивный холм,
Душистых трав в ущелье не видать.
В краях закатных Феникс вопиет
Нет древа для достойного гнезда,
Лишь воронье приют себе найдет
Да возится в бурьяне мелкота [228] В традиционной философско-поэтической образности Китая часто появляется противопоставление волшебного Феникса, живущего на благородном платане, и ворон с воробьями, чье место в бурьяне и терновнике, но так происходит лишь в мире, живущем по правильным законам, там же, где законы извращены, благородные деревья заселены птичьей мелкотой, а для Феникса места нет. .
Как пали нравы в Цзинь [229] Поэт Жуань Цзи (3 в.), сетуя на падение устоев в государстве, часто садился в конный экипаж и, рыдая, гнал, не разбирая дороги; это откровенный намек на современную Ли Бо ситуацию. ! Окончен путь!
Осталось только горестно вздохнуть.

Большая Жаба в Высшей Чистоте
Набросилась на Яшмовый Чертог [230] Жаба, обитающая в небе ( Высшая чистота) , пожирает луну ( Яшмовый чертог ) — таким было мифологическое объяснение затмения луны. В подтексте — намек на гибель империи. ,
Душа златая гаснет в черноте [231] Обращенная к Земле сторона луны именовалась «душой», которая характеризовалась как «мертвая» во время затмения и «золотая», когда она сияла в черноте ночного неба. ,
И сякнет в небесах лучей поток.
В Пурпурных таинствах зловещий Змей [232] Зловещий Змей — это радуга и в то же время зловещий признак перемен к худшему в Пурпурных таинствах , которые могут обозначать как Небо, так и императорский дворец. ,
Зарю восхода хмарь обволокла,
И тучи обещают сумрак дней,
Весь вещный мир объяла ночи мгла.
Та, что в «Глухих вратах» заточена [233] После оды Сыма Сянжу словосочетание «Глухие врата» (букв. «Длинные ворота») стало в поэзии образом, передающим нескончаемую тоску опальной наложницы, лишенной милостей властелина. В подтексте — намек на самого поэта, лишенного милостей государя. ,
Теперь одна, ее глава седа.
Тля ест цветы, и гибнут семена [234] Это продолжение темы нездоровых перемен в высших властных структурах, подтачиваемых «тлей». ,
Небесным хладом снизошла беда [235] По древним представлениям, иней и снег есть концентрация негативных «иньских» элементов, тогда как дождь и роса позитивных «янских». .
Вздохну печально ночи нет конца,
И слезы грусти падают с лица.