Константин Консон - Отметка на шкале

Покинув дом в начале февраля
И рейс сменив в заснеженном Нью-Йорке,
Я прилетел в ковбойские края,
К великолепной вестернской семерке.

Как славно, братцы, пальцы на руле,
Когда не в силах оседлать Пегаса,
В «Мустанге» белом или в «Шевроле»,
Задрав штаны, нестися по Техасу.

Возведшись в чин «Почетный академик»,
И наменяв себе британских денег,
Трясусь, прикрыв глаза, в английском кэбе
И радуюсь лучам на низком небе.

Улегся радостный поток,
Нас разведя путем неблизким.
Тебя – на северо-восток,
Меня на юг, к снегам альпийским.

Мадрид сегодня принимает Барселону
И скоро толпы устремятся к стадиону.
Но снегопад закрыл прекрасный вид на Сити.
Я под Мадридом в полной ж-пе, извините.

Поколесив изрядно по хайвею,
И проплутав в развилках и развязках,
Уже мечтаю, как тоску развею
В компании друзей американских.

Дождливым вечером на Майне
Вода расходится кругами.
И я вычерчиваю втайне
Безумный танец на татами.

Ну вот и все, закончился вояж,
Теперь направо, на восток знакомый,
Весна в Техасе – солнечный мираж.
На сутки ты скиталец небездомный.

Как ты знаешь, в JFK
Я спешу не на хоккей,
Ладно б ехал на Манхэттен
Или в театр на Бродвей.
Как попасть в аэропорт,
Разве дьявол разберет.
Если он, как я, конечно,
Не последний идиот.

Свернув под арку с многолюдной улицы,
Минут пятнадцать посвяти памфлету
В тени беседок в храме у Конфуция
И танцу гейши с веером под флейту.

В краю озёрных гор, в швейцарской тишине
На зелени холма – собака, как Юпитер,
Её прищур остёр, ей ветер слез не вытер,
Она быстрей орла и с ветром наравне.

Как эскадрон гусар летучих,
По трассе, спрятанной в тумане,
Пройдя сквозь грозовые тучи,
Оставь отметку на Монблане.

Привет вам шлет беспечный Кот
Среди снегов и льда,
На расстояньи шага от
Альпийского хребта.

Ну что ж, мы не видим альпийских красот,
Где гор вершины ясны.
Но в Питере солнце, и каждый ждет
Приближенья весны!

Старик Эйнштейн с усмешкой, но без злости
Писал однажды другу Соловину,
Что Главный Старец не играет в кости.
И с ним согласен я… наполовину.

Назанимавшись вдоволь йогой,
Мы все идем своей дорогой.
И чтоб не выглядеть фальшиво,
Меняем Шиву на ешиву.

Туман у Карлова моста,
Где в вечность льется суета,
Скульптуры тают на мосту,
А мост уходит в пустоту.

Кудесник лиры и кифары
От Эвридики небезмолвной
В Аид укрылся от кошмара,
Где гаснут звуковые волны.

О, строфы милых поэтесс!
Павлиний хвост, японский веер.
То театр теней, то полонез —
Услужлив изысков конвейер

А ты глумлива и крута —
Зеркальный щит и меч без ножен,
В стихах и ум, и красота,
А слог и прост, и многосложен.

Ты поэт с зашкалившею плотностью!
Ты мне ящик завалила полностью.
Бьется разгулявшийся до крайности
Дух неудержимой гениальности.

Ну а мне что делать с тем убожеством,
Что пустому графоманству тождеством?
Разве ждать минуты озарения,
Да твое испытывать терпение.

Скажи-ка вместо Заратустры,
Ведь он – цитируем поэта —
Отчалил, обернувшись грустно,
В сопровожденьи Магомета.

Что за комиссия, Создатель,
Что за причина —
Лети, античности искатель,
До Фьюмичино.
И ночью выходя в пустыню,
Внимая Богу,
Свою единственную к Риму
Найди дорогу.

Прослушав речь о Ватикане,
Застынь в Капелле,
Где Микеланджело дыханье
И Рафаэля.
Забыв Неронов и Калигул,
В Святом Покое
Постигни замысел, что двигал
Его рукою.

Сюжеты ближнему на зависть
Сплетая в звенья,
Сквозь сумрак времени уставясь
В шесть дней творенья,
Замри, прислушайся, как сами
К толпе у входа
Слова слетают голосами
С немого свода.
Так, оказавшись в Риме дальнем,
От солнца слепнем,
Утомлены монументальным
Великолепьем.
И отдаем потом усталость
Потокам пресным,
Следя, как сумерки подкрались
К горам окрестным.

Привет из Хельсинки, где снежные завалы.
Мы угро-финны, мы пришли из Калевалы .
Мы англо-буры, а точнее, антиподы,
Мы здесь живем, и мы такие от природы.

Нам недоступными покажутся едва ли
Льды Антарктиды и равнины в Трансваале.
И, пронесясь в воображении Улисса,
В нору за кроликом ныряем, как Алиса.

Погода ровная, лагуна отдыхает.
Мир полон радости, и всем ее хватает.
И лица наши не отмечены печалью,
Когда с Алисою бежим по Зазеркалью.

Сутки в пути. Самолета тень
Внизу бороздит песок.
Под левым крылом – молодой Шеньжень,
Под правым – седой Гонконг.

Построить можешь и сжечь мосты
С экватора к полюсам,
Но в город Шеньжень не поверишь ты,
Пока не увидишь сам.

В белесом небе прикован глаз
К Вечерней звезде одной.
И в Южном Китае она сейчас
Склоняется надо мной.