Сергей Коняшин - Бригантина в песках

«Откатить в Ваше стойло кочанчик?»

И от близости спелой капусты глаза

У козла заблестели нежнее.

Он тряхнул бородой и ответил: «Я – за!

Если можно, вон тот – посочнее».

С этих пор стал привычным откат кочана

В его стойло – ни дня без отката:

Неспроста ж ему власть над капустой дана,

А земля – и щедра, и богата.

Но растущих запросов козлиной души

Не насытила эта капуста.

Вскоре в поле остались одни камыши,

И в кормушках в хлеву стало пусто.

Как логичный и грустный всему результат –

На ходу стали дохнуть бараны.

А козёл все просил за откатом откат

Да козлиху водил в рестораны.

И когда, как обычно, рогатый тиран

Пожирал трюфеля и лангусты,

За окном вдруг проблеял какой-то баран:

«Прочь копыта, козёл, от капусты!»

Но на помощь собрату по горькой нужде

Не пришла остальная отара,

И его под охраной в железной узде

Увели за заслон у амбара.

Через день обсуждал миллион языков

Беспардонность бараньего рвенья,

И начальство решило направить волков

Изучить остроту положенья.

Волчья стая себя не заставила ждать –

Как известно, волков кормят ноги.

Вечно злые – не зная, кого бы сожрать, –

Прямо в стойло ввалились с дороги.

А козёл, с кочана сдув остатки росы

И нарезав большими ломтями,

Посмотрел на свои дорогие часы

И, жуя, заскрипел челюстями.

Но сглотнуть пережёванный сочный кусок

Не успел бородатый козлище.

Он услышал над ухом злорадный смешок

И вдруг сам стал для хищников пищей.

Обглодав толстомясые кости козла

И порвав его тушу зубами,

Волки быстро нашли и сожрали осла

И бараний табун с потрохами.

Смысл рассказа понятен для многих козлов:

Если что-то воруешь – знай меру.

Ну а если не знаешь, не слушай ослов

И не следуй дурному примеру.

Для баранов из басни иная мораль:

В давнем споре «козёл и капуста» –

Даже старый козёл, как ему ни сигналь,

Оставляет капусты негусто.

Для волков же мораль такова, что и встарь:

Много сил на баранов не надо,

Если правит над ними козёл, словно царь,

А они – бессловесное стадо.

Март 2013 г.

Сана, Йемен

Заточённый в священных стенах,

Скромный страж опустевшего храма,

Одинокий смиренный монах,

С каждым делится тайной Сиама:

– Эта тайна творит чудеса, –

Говорит он спокойно и ясно, –

Дарит всем, кто имеет глаза,

Счастье, мир и покой ежечасно.

Его вмиг окружает народ

И, толкаясь, кричит: – Извините!

Тайна в храме? И сколько за вход?

– Всё бесплатно. Прошу, проходите.

И поспешно с волнением ты

Пробираешься в храм, а оттуда

Мимо глупой твоей суеты

Смотрит в небо насмешливый Будда.

24 сентября 2013 г.

Пхукет, Таиланд

Облака в небесах караваями белого хлеба

Незаметно скользят в безотрадной тиши октября,

И вдоль рваных краев огрубевшего хмурого неба

Наливается матовым светом скупая заря.

В её отблесках, словно окутанный бронзовым шёлком,

Умирает дождливый задумчивый слякотный день,

И в сыром подмосковном лесу зубоскалящим волком

На бугры серых мшар наползает тревожная тень.

Осень сыплет устало с деревьев увядшие листья,

И они меж ветвей бесконечно кружат вновь и вновь.

Я как будто врисован в пейзаж этот сказочной кистью,

Лишь тугими ударами в сердце колотится кровь.

Я дышу полной грудью вечерней сгустившейся тьмою,

И озябшие ноздри щекочет болотный дурман –

Эта волглая хлябь так отчётливо пахнет зимою,

Но её приближенье скрывает холодный туман.

В эти грустные дни мне по-прежнему хочется верить,

Что я сяду, как в детстве, у пламенной русской печи,

И сквозняк распахнёт вдруг скрипучие шаткие двери

И небрежно согнёт беспокойное пламя свечи,

В землю гневно ударят дождём разъярённые грозы,

И лохматые тучи прольются свинцовой водой,

И забытые мной наши русские злые морозы

Уже скоро согреют мне сердце родной теплотой.

27 октября 2013 г .

Хлебниково

Consumor aliis inserviendo 29 29 Сгораю, светя другим (латинская поговорка) .

На горячий песок Колизея

Я под жадные крики ступил.

Грязный плебс, ненасытно глазея,

В сотни глоток ревел и вопил.

Мой отравленный разум дурманил

Его дикий беснующий ор,

Но глашатай уже барабанил,

И я крепче в руке сжал топор.

Я был брошен на эту арену

Развлекать пьяный мерзостный сброд

За гражданский мятеж, за измену,

Потому что за мной шёл народ –

Те, кому опостылело рабство,

Кто нашёл в себе смелость восстать

Против тех, чьи чины и богатство

Не давали нам права роптать.

Мы, взяв в руки мечи, утопили

Наших подлых хозяев в крови

И на их ненавистной могиле

В землю сбросили цепи свои.

В нищете и тяжёлых лишеньях

Под напором элитных гастат

Мы громили в жестоких сраженьях

Легионы отборных солдат.

Мы взметнули в бескрайнее небо

Знамя трудной народной борьбы,

Но народ жаждал зрелищ и хлеба

Вместо доблестной славной судьбы.

Мы теряли в сраженьях героев,

Мы под пытками гибли в плену,

Но рабы из лакейских покоев

Не спешили на эту войну.

Быстро таяли наши отряды,

Словно свечи в безлунной ночи.

Мы в боях не просили пощады,

Разбивая в осколки мечи.

Но избегнуть позорного плена

Не смогли – и под звуки трубы

Для нас гнусная эта арена

Стала местом последней борьбы.

Тщетной жертвой простому народу

Что добыл я ему и себе?

Ни надежду, ни честь, ни свободу –

А лишь смерть на потеху толпе?

В память всех, кто, покрыт жгучей пылью,

Умирал на крестах вдоль дорог,

Я прошу, чтобы сделали былью

Люди то, чего сам я не смог.

28 мая 2014 г.

Сканс, Тунис

Опять тепло недолгого приюта

Мне предстоит судьбе своей вернуть

И вместо скромного домашнего уюта

Вновь получить билет в далёкий путь.

Похоже, доля выпала такая –

Лететь сквозь жизнь по выцветшей ночи,

Где звёзды, тонко небо протыкая,

Мерцают, словно отблески свечи.

По всей земле без устали носимый,

Я не нашёл причала своего,

Но в участи моей невыносимой

Всё ж упрекнуть не смею никого.

Я не сумел скрепить взаимосвязью

Двух беспредельных жизненных пустынь:

Где сплетены пески арабской вязью

И где горячая испанская латынь.

В моём лице скитальцам-горемыкам,

Похоже, дан безрадостный пример:

Я шит не белой нитью и не лыком,

А чем-то средним, не из высших сфер.

21 ноября 2014 г.

Дубай, ОАЭ

Здравствуй, древний задумчивый Нил,