Сергей Коняшин - Бригантина в песках

Груз – на флагман. Готовы?

Обойдётся без нас».

Размывала корветы

И фрегаты заря.

Я считал силуэты,

Им в кильватер смотря.

Они все уходили,

А я был ещё жив.

Но меня превратили

В безобразный блокшив.

Океан, как собака,

Борт мне лижет волной.

Я от юта до бака

Полон злобы пустой.

Я обрюзг, я задохся

И слегка окосел,

Но бушприт не рассохся,

Гафель вроде бы цел.

Словно в раны, мне в щели

Солью жжёт горячо.

Да, порвало брамсели,

Но не вечер ещё.

Меня в море отыщет

Одноглазый пират

И на рваное днище

Нашабашит заплат.

Вновь откроются люки,

Растрясая песок.

Вздернут крепкие руки

Черный флаг на гюйсшток.

Мне полезет на ванты

Вся портовая рвань,

Чтоб настроить секстанты

И расправить бизань.

Напрягутся марсели –

Сухожилия рей –

И сорвут меня с мели

На просторы морей.

Что, не ждали подарка?

Я не так уж и стар,

Из торгового барка

Превратившись в корсар.

22 января 2007 г.

Москва

Не бывает побед и удач без потерь,

Вспомни наше портовое детство.

Не жалей, не сдавайся, а просто поверь

В неизбежное это соседство.

С нас от голода в детстве сползали штаны.

Помнишь, как мы еду воровали?

И широкие лезвия местной шпаны

Нас по всем подворотням искали?

Как дралиʹсь мы до пены кровавой во рту,

Как нам солнце лопатки коптило,

И как кто-то сломался, оставив мечту,

А кому-то терпенья хватило.

Вспомни Дрона, Калясю, Телётю, Шмеля.

Тяжелее, чем им, нам не будет.

Для того и нужна в океане земля,

Чтоб боролись со штормами люди.

16 февраля 2007 г.

Москва

Соль морская вгрызалась в раны.

Было лишь две заботы – или

Разгружали в порту бананы,

Или план во дворе курили.

В ход шли прутья, ножи и биты,

Когда здесь разбирались дети.

До сих пор кое-где залиты

Нашей кровью проулки эти.

Хорошо помнят те проулки,

Как с друзьями мы воровали

В магазине айву и булки

И почти на бегу съедали.

Уходили этапом воры

Малолетние – поездами,

А десант в Кавказские горы

Уходил своими ногами.

В ряд бойцы по шоссе шагали,

Нам их жалко и страшно было.

Мы всем классом им собирали

Сигареты, еду и мыло.

Матерился мужик в погонах,

Подгоняя их к жуткой смерти,

А назад везли в эшелонах

Грузы-200 и грузы нефти.

Объясняться предпочитали

Лишь отборным английским матом,

Что нам вкратце преподавали

Боцмана с миноносцев НАТО.

Они центы с бортов бросали,

Как индейцам – цветные ленты,

И смеялись, как вырывали

Друг у друга мы эти центы.

А без них было так обидно

Уходить, от досады мучась,

А ещё было очень стыдно

За никчемную нашу участь.

29 марта 2007 г.

Москва

Над горами повисла бора.

Тучи кутают срезы вершин.

Скоро в город ударят ветра,

Или ветер – такой здесь один.

Не какой-нибудь южный моряк

(То не ветер, а так – ветерок),

А такой, что сохой якоря

Разрывают подводный песок.

И когда он спускается вниз,

Упаси, Боже, встать в полный рост.

Если слышишь грохочущий визг,

Значит в городе главный – норд-ост.

С ним не надо играть и шутить,

И бояться не надо его,

Он живой и умеет любить,

И не предал ещё никого.

Если был бы он другом моим,

Я бы сразу взял в жизни своё.

Дружбой с сильным мы все дорожим.

Жаль, что я не достоин её.

21 апреля 2007 г.

Новороссийск

Сцена – очень тяжёлое бремя, но

Твоё имя – главная роль!

Всем актёрам страны одновременно

Не сыграть твою жизнь – и боль.

Ты один, кто узнал те количества,

При которых не нужен ад,

Когда струны, как ток электричества,

Бьют по пальцам, ложась на лад.

Ты на грифе гитары пульс Родины

Смог прощупать своей рукой,

Чтобы спеть о российском народе нам,

Как не смог бы никто другой.

Ты открыл в русском сердце отдушины,

Недоступные для других,

И на мелкие части рвал души нам

Твой охрипший от крика стих.

Ты сумел отстрадать и отмучиться

За потомков на век вперёд,

Но у нас, извини, не получится

За тебя завершить полёт.

25 июля 2007 г.

Москва

Николаю Х.

Не знаю, помнишь ли ты, брат,

Мерцание звезды

В четыре тысячи карат,

Смотрящей из воды,

Когда печальная Луна

Стелила свой узор

Дорожкой мимо валуна

До основанья гор,

Как в тёмных скалах наверху

Шакал поднял свой вой,

А ты сидел на берегу,

Смотря перед собой.

Не знаю, вспомнишь ли сейчас,

Что думал ты тогда.

А мне теперь в тяжёлый час

Все снится та звезда.

21 июля 2007 г.

Москва

Я умру, не выполнив завета,

И не до конца пройду свой путь.

Видно, участь каждого поэта –

Раньше срока к Богу заглянуть.

Моё имя вряд ли кто поставит

В длинный ряд прославленных людей,

Но меня и это не заставит

Распрощаться с лирою моей.

На обрывках скомканной бумаги

Я вручу судьбу карандашу.

Мне не занимать дурной отваги.

Обо всём, что знаю, напишу –

Чтобы хоть одно стихотворенье

Над плитой могильною моей

Даже и с фальшивым сожаленьем

Прочитал хоть кто-то из друзей.

26 августа 2007 г.

Кемер, Турция

Стервенел норд-ост,

И до хрипоты

Тризны пел погост

Ветром сквозь кресты.

Из-под серых плит

Доносился стон,

И сырой гранит

Будоражил он.

Дождь хлестал по мне,

Моему плащу,

А я, как во сне,

Нёс в руке свечу.

Нёс сквозь мрак ночи,

Всех чертей кляня,

И огонь свечи

Согревал меня.

Я его берёг

От ветров с дождём,

Укрывал, как мог,

Под своим плащом.

Затянул шакал

Вой – как детский плач,

И норд-ост трепал

Мой промокший плащ.

А я без сапог

Шёл среди крестов,

Чуя кожей ног

Пальцы мертвецов.

С криками «Отдай!»,

Дико вереща,

Каждый дёргал край

Моего плаща.

Мои ноги дождь

Обжигал, как лёд,

Но свеча, как вождь,

Всё вела вперёд.

Средь могильных плит,

Погружённый в мрак,

Старый дом стоит,

Как чумной барак.

Ни в одном окне –

Ни одной свечи,

Лишь торчат в стене

Стрелы и мечи.

Я ступил ногой

На гнилой порог,

Отворил рукой

Дверь, насколько смог.

Там монах сидел

В полутьме внутри

И нескладно пел

Про монастыри.

Я ему кричал:

«Я принёс огня!»

Он не замечал

В комнате меня.

Я направил свет

На провал лица.

А лица там нет –

Череп мертвеца.