Елена Талленика - Ночь высокого до. Премия имени Н. С. Гумилёва

не общителен…
не понижай высоты…
голос внутренний —
ему из свобод
две:
да —
когда нож в ладони застыл…
нет —
когда
поперек – вен…
нет, Марина!
не надо рябин в гроздь!
в горсть – рыбёх
из елабужской донной реки —
солнцу в морду!
за то что везде – гость,
за повинность
под ним не читать книг…
за парижи и праги
в московии костьми лечь…
просторечье…
тебе ли нужда в нем?
написала: не вынесла…
и котелок – в печь.
золотых рыб зажарила
с кровью жаберных нёб.
в вос – кре – се – нье
хозяйский уклад: крест
всё- подстрочник…
любая из баб: – мать
протестуешь —
поэтом!
поэтому взгляд в лес
там деревья сильнее
и есть из чего выбирать…
без оглядки
на выросший цвет – сын,
за отчаянье —
загубленный цвет: дочь
«я не буду свои хоронить сны…»
– так решила
и с этим ушла прочь…

чашка выскользнула из рук..
счастье близко?
сколы розовых лепестков —
в море чайном…
ты когда-то была в миру
пианисткой…
мне теперь не сомкнуть легко
и в отчаяньи – пальцев тонких
их больше нет…
есть уродцы
извлекающих звуки – нет,
есть пистоли…
все истории о тебе:
как бороться…
лица помнящий гобелен:
царство – моли…
в море чайном
суровит нить – муть спитая.
явь запретная – аромат настоящий…
не из China!
тюками плыть из Китая
нежной пагубе лепестка
в стол и ящик…
только пагуба не плывет,
всё обманно…
я бы тоже могла играть
крючкотворно…
не играю…
под шпалы – лег
белой манной —
снег…
опущенной крышки стук:
всем притворным…
расстилающим
в дали
рельс
под составы,
мне везущие чайный сор,
с гор, как будто…
чай спитой…
из безвкусия весь…
сахар талый…
я бы тоже могла играть…
но не буду…

пластмассовые диалоги ни о чем
пластмассовые лица персоналий
и так общи тик-токовых общин потуги к славе
есть что сказать? нет только показать
дух тоже нищ и мозг не господин
богь – налик не печаль на лик
и он финален… а Вы писали:
«я был только тем чего касалась ты ладонью» 1 1 Я был только тем чего касалась ты ладонью (с) Иосиф Бродский.
любовь агония под раной ножевой
бинтую душу мой мир разрушен барабанной дробью
тик-ток тик-так дик так!
пласт массы неживой игрушечно-игрушен
венецианских люстр под ноги брызги
в них кончится демарш колонн
я ласток вдохновенье гнезд огрызки
перед балконами келейных орд
из фриков недоумков и дебилов
к Вам к Вам мой милый более спешу
в любви прекрасной всем инстинктам низким
запретного коснуться предрешу
под ожерельем бусин в частом пульсе

паук метро съел гусеничный поезд
с моим жукоподобным четвергом за четверть часа
его нутро через хитина прорезь
слюдообразных крыльев перепонок и пульс нечастый
мой взгляд несчастный в зеркале души
вагонных окон вымытых до блеска
в них аллергичный к запаху Vichy
ребенок чей-то досаждает детским
мужской командой начатый турнир
за правообладанье местом силы
мою помаду вдохновенье лир
и муз рыданье обескровил синим
сидят – стою без возраста пока
тоской и рифмой: временам Верлена
под кринолином юбок стать таю
в прекрасном веке на твоих коленах…

а правда хорошо что так легко бананка ловится?
под Сингапуром где-нибудь на безымянный палец
она не слишком привередлива набросится и будет только рада
полпальца откусить: бананка стерва та еще! совет: идя под Сингапур
неси с собой в кульке аптечку с йодом а те места где сточность вод
рисуется зеркальной еще библейцы называли миражом
у них любая грязь мираж – у меня иначе но к ним претензий нет:
на вкусы ставят и берут по ставкам куш иногда бывает и с душком
но к этому привыкнуть надо… еще бананка непременно смотрит в рот
готова рыскать между коренными и резцом как будто задаваясь подозрением:
где пара? ну нет резца и черт бы с ним и без резцов живут на свете флорентийцы
бананка мммммм слово просто блеск давно не слышала – отпочковалась школой
и в люди! универы познавать – познала: лучше б жить невеждой с триумвиратом
Л В Н …и так берет тоска! у всех резцы как подобает по слоновой кости
мне вечно камнем выбивать мыслителя из мезозойских глин
манкируя Родена с ним в перевертыши играть кося под Анеле
и хорошо что пальцы целы обсосаны но сложены в кук и ш
импровизация на тему go to hell для рыбки из банановой страны
хочу спросить: те кто поют в жару: ой и так далее мороз – они откуда?
не лучше ли Adagio орать и попурри из Carpe Diem свисткового регистра?
пока уродство моментальным фото в гримасах корчится на мусоре the beach
и не всегда ручною обезьянкой не с этой темы начиналось слово зло:
уплывшая под Сингапур бананкой – была в преступной сути хороша!

здравствуй – скажу я тебе возвращаясь
я останусь с тобой на плывущем Титанике
есть ещё пара миль до начавшейся паники
и предчувствие беды чтобы снять все табу
у границы дозволенного портретное сходство
размывается черной водой океана
и торопится бездна уже богоданная
стать моментом волнующим и приблизить к тому
чтоб оставить навек навсегда воедино
ничему быть способным отдалить на полметра
от того рокового и немыслимого момента
когда айсберга мощь разорвёт даты льдиной
и батистовый шарф что никак не тонул
у глубин океана твой взгляд отнимая
я останусь… когда поглотит наши души
в тот момент прокляну все границы и суши
лишь за то что так долго с тобой разделяли…
здравствуй – скажу я тебе возвращаясь… я передумала…
страх сменяет восторг от зловещего скрежета стали
алый снег черный лед по перилам железным
я останусь с тобой не для дела полезной
а к объятиям смерти ревновать на живых наплевав…

буду иначе зачем жизнь
из междометий рождаю души песнь
первое слово предтеча любой лжи
я из молчанья из голоса ты весь
будешь иначе зачем всё
Оооо не присвою на дольше чем ночь длю
мне прорастает из собранных дня зёрн
силы редчайшей желаний твоих вьюн
будем иначе зачем быть
бога бояться напротив себя встать
он до венца незатейливый вел быт
значит и нам что-то больше чем жизнь знать…

замочная скважина под силуэт ангела
преград не найдя вошла я так умею
не спрашивай кто ты? сквозняк торжество факела
в дорожном костюме оставь подпирать двери
приветствия жест или это протестное: хватит
так гонят виденья когда их не тащат в постели
моих невраст е ний на стульях висят платья
в дорожном костюме шлифую косяк двери
а было бы просто: а было бы простынь сдернув
никто до меня и никто не придет после
дорожный костюм черный черный черней дерна
и белая блуза поверх рыжих звезд оспин
не знал ни одной не обвел нежно со-звездий
луны не отпраздновал как мореход юный
которого шторм после каждой волны крестит
и гонит на берег следы пеленать в дюны
могла не входить перед дверью застыв чувством
разносчик газет веселил согревал словом
в замочную скважину: ключ – если слух чуткий
щелчок: показалось и на оборот снова
не прошеной проще: фиалковый взгляд ночи
босая душа от стены до стены эхом
замочная скважина мой силуэт корчит
еще не впустил но уже повредил эго…