Владимир Коблов - На краю октября. Премия имени Н.С. Гумилёва

За окном – совсем не кино.
Жизнь бывает когда-то личной.
Ухожу потихоньку, тактично.
Пусть свершится, что суждено…

Кто-нибудь видел у нежности возраст?
Свидетельство о рождении?
Если в костёр не подбрасывать хворост,
Закончится там горение…

Чувствам, живущим внутри человека,
Необходимо топливо.
Хворост француза, немца ли, грека
Достаточно ли накоплен?

Город. Асфальт. Два часа пополудни.
Пара идёт в обнимку.
День – рядовой из десятков буден.
И рядовая картинка…

Но именно эта, одна из многих,
Взгляд к себе привлекает.
Ищу следы других аналогий…
Нежность-то… не полыхает!

Не тлеет в мучениях там едва,
В строгости не дымится…
Возможно, помогут мои слова
Нежности в мире продлиться?..

Не мешать… бывает так важно
Муравью, комару, пчеле…
Черепахе, улитке отважной…
Мироздание действует слаженно
На оконном моём стекле…

Послан дождь по делам на землю.
О моём окне не забыл!
Мне узнать бы, где дождик дремлет…
И кого при этом объемлет…
Где и как набирается сил…

Муравья и улитку видел…
За пчелой и шмелём наблюдал!
Никого из них не обидел…
Не унизил и не похитил…
Но и должного не воздал…

Может, им оно и не нужно?
Может, им важнее пыльца?
Дождик вряд ли бывает суженым…
Да, к тому же, с горлом простуженным…
И никто не видал лица…

И не мной эта жизнь налажена…
Ей не сын я, не муж, не зять!
Дождь стучится в окно отважно…
Мироздание действует слаженно…
Я согласен… ему… не мешать…

Сегодняшней ночью спалось удивительно сладко.
А рядом, в ветвях, гимном жизни звенел соловей!
Он – верный служитель Божьего миропорядка.
Сегодня беседовал долго с любовью моей…

Рассказывал ей в том числе он и о пандемии.
О связях событий, времён и осколках зеркал…
О мерах всеобщей предпринятой санитарии.
О наших устоях в столпах не забыл, рассказал…

Поведал он мастерски
о предстоящем, грядущем…
О важности всех, не забыв ни о чём в мелочах.
И даже о том, как выглядит время идущее!..
И чуть намекнул ей о новых, готовых дарах…

Я в записи слушал рассказ,
мелодичности полный…
Понятен язык, а мелодия очень светла.
И к нам прилетать не считает вестник
зазорным…
Есть общие с нами в галактике нашей дела.

Чтоб майскою ночью
спалось удивительно сладко,
Здесь рядом, в ветвях,
гимном жизни звенит соловей!
Он – верный служитель Божьего миропорядка.
Беседует долго со мной и любовью моей…

А горизонт способен… приближаться.
Ну, кто бы мог подумать раньше, а?
И на пути такая же трава…
Но на краю возможно оказаться…

Гуляет где-то собственный мой страх.
Быть может, мне в дела его вмешаться?
Но не хочу, чтоб стал он возмущаться.
Карманы проверяю на штанах…

Они пусты уже от вещих снов…
От дел мирских, мечтаний, сновидений.
Всего щепоть там памятных мгновений.
Всего лишь горстка красочных миров…

И ноша эта мне не тяжела…
Но на обрыве с ними распрощаюсь.
В следах своих оставленных покаюсь.
Мне жизнь моя ни в чём не солгала…

И пусть пока далёк он, горизонт…
Приятна мне сегодняшняя лёгкость
В сознании, что позван был как гость
Под титулом дарованным – виконт…

А пенсия для строгости – не новость…

На плече у меня задремал потрудившийся август.
Он лежит, словно кот, умудрённый моей сединой.
Там удобно ему и, к тому же, я августу нравлюсь.
Воротник его листьев побудет, как видно, со мной.

Третий месяц у лета. Видна его мудрая зрелость.
Но придётся ему сентябрю полномочия сдать.
Как бы ни было там, как бы мне того не хотелось —
За участие в жизни следует честно воздать.

Он окажется здесь, не окажется парень пропавшим.
Благодарность моя от него со страниц прорастёт.
Третий месяц… А кто не бывал из нас сроду уставшим?
Пусть пока что и он на плечах у меня отдохнёт.

Не грущу от сего, и от этого я не страдаю.
Получается жить, да и многое мне удалось.
И о будущем я совершенно своём не гадаю.
Может, Бог и подаст – как у нас на Руси повелось…

Изменилось как всё… Изменилось
В городке моём всё житиё.
Или долго разлука длилась?
На плечах моих накопилось
Только собственное быльё.

Я не брал никогда чужого.
Мне чужое – в карман – зачем?
Каждый день начинается снова.
Предназначенное – готово,
Как одна из возможных тем.

В детстве, юности было иначе.
Изменений не замечал.
Видел: девочка «в классики» скачет…
Думал: в школе решал задачи…
Поскорей подрасти мечтал.

Торопил и часы, и минуты.
До полудня мог бы проспать.
И стремился, как шарик надутый,
Я вперёд и вверх почему-то.
Не хотел от других отставать…

И по жизни шествие длилось.
Даже многого, вроде, достиг.
В городке моём… всё изменилось.
А в котомке моей накопилось
То, что понял и что постиг.

Измененьям в глаза взираю.
То – не ветхость вовсе, не тлен…
Целомудрие воспринимаю.
Это – целостность жизни, знаю,
Но с заменой подмостков сцен…

Что такое – родная душа,
Понял с возрастом, слава Богу.
И, как следствие, «недотрогу»
В ранней юности, в камышах…

С той поры воды утекло
И с небес, и по руслам много.
Время – нового ждать итога.
В нём внимание привлекло

Что-то детское, в память глядя…
Словно летопись предо мной.
Там девчонка своей рукой
Перьевою ручкой в тетради,

С язычком почему-то меж губ,
Осторожно по прописям водит…
Что-то в нас порой происходит,
Что становишься груб или люб.

Много позже придут «камыши»
Вместе с юностью не статичной.
В ней – потребности жизни личной,
А затем и счёт… для души.

Что такое – родное тепло,
Понял с возрастом, слава Богу.
Подобрать слова к монологу
Подсознание помогло…