Владимир Коблов - На краю октября. Премия имени Н.С. Гумилёва

Ну и ну! Почему?
Чтоб досталось всем по кусочку?
Чтоб сегодня, сейчас,
А не завтра… когда-нибудь…
И конкретно, кому…
А не где-то там между строчек…
Но, забыв про Парнас,
Можно музу свою спугнуть…

И тогда поутру
Не услышать мне крыльев Пегаса…
Словно уличный кот,
Стану только ворон привлекать.
С голодухи помру…
И могилу ничто не украсит.
Дожую… бутерброд!
Им его у меня – не отнять!

А вернувшись домой,
На плиту я поставлю чайник.
Скоро ты подойдёшь,
Будешь слушать и говорить.
Я… не уличный… твой!
В гавань бросивший якорь странник.
Слышь, Пегас… подождёшь?..
Надо музу сперва… накормить.

Ещё февраль.
По-зимнему он разный.
Не без лукавства женщина им дразнит.
Совсем не жаль
Ни солнца, ни снегов.
Ветра же завсегда при них в запасе.
Конечно, не указанные в прайсе.
И с ними он служить зиме готов.
Не думая,
Проходит тест на верность.
Манерой, поведением – не гость,
Но с юмором.
И сей момент
По нраву очень ей.
И от него становится свежей,
И весь акцент
В последних числах кстати.
Другая женщина готовится шагнуть.
И есть кому к плечу её прильнуть,
Но на сегодня им объятий хватит.
Ещё февраль
В объятиях с зимой.
А март какой-то очень молодой.
Светла печаль
Двоих в капели с крыши.
И тают двое, рук не разомкнув.
Обоим им приветливо кивну
И не расстроюсь, если не услышат…

Находящимся в трезвом уме
И пока ещё здравом рассудке:
Программисту, шуту, проститутке…
Клятву верности давшим стране,
Оказавшимся словно в тюрьме
На весеннем её промежутке
Все минутки и многие сутки,
Предстоит составлять резюме…

Дело это многим привычно…
О себе говорить – не впервой!
А укол возрастной иглой
В ситуации асимметричной
Будет выглядеть очень пластичным.
Потому он такой затяжной…
Место в ленте ему новостной —
Прагматично и аутентично…

И пока ещё жив цинизм…
И смеяться пытается пошлость,
Но костюм-то её заношен.
Но опять увернулась от клизм…
Медным тазом накрыт туризм.
Мне – кормить двух домашних кошек.
Шерсть обеих весьма роскошна!
И отсутствует в них дуализм…

Обе, кстати – в трезвом уме…
И, надеюсь – в здравом рассудке.
Будет корм – здоровы желудки.
Им не важно, в какой стране…
Есть ли, нет на них резюме…
Но на ласки – довольно чутки.
Я серьёзно, какие шутки…
И на жизнь у них – абонемент…

Безразличны им правда и кривда,
Сплетни, зависть для них – чересчур…
Неизвестен также гламур
И «New Roman» печатного шрифта…
Хорошо, что наш дом без лифта,
Колоннады и без скульптур.
На экранах полно фигур
Неприемлемого тарифа…

За который надо платить
Независимо от расклада.
Никуда не денешься: надо…
Но пытаются подсластить
Плитку горького шоколада…
Нужен очень процент со вклада.
Вдруг смогу я о нём забыть?..

Но они же – в трезвом уме!
И, к тому же, здравом рассудке.
А проценты – всегда на «раскрутке».
Тем виднее, кто на холме.
У руля, а не на корме.
Сколько хочешь сыпь прибаутки…
До сих пор вырастали дудки.
С устоявшимся реноме…

Дожди очерёдность свою соблюдают.
Второй не идёт вместо первого!
Всё устаревшее лихо смывают
С чётким оттенком серного…

Третий за ними, а следом – четвёртый.
Пятый, шестой и далее…
Дело своё исполняют твёрдо.
Мокнут мои сандалии…

Я позабыл их вчера на улице.
В мае лету оставил!
Скоро на солнышке станем жмуриться.
Картинку сию представил…

И вот оно, утро! Чистое, светлое!
Вот оно как бывает!
На подсознании – мысль ответная:
«Каждый об этом знает…»

Но почему же тогда не использовать
Знание интуитивное?
И на экране не разглагольствовать.
И допустить наивное,

Детское, лёгкое, новое, смелое
В это утро пришедшее!
Смыто вчера наслоение серное.
Но «вчера» есть прошедшее…

Тут же глаза закрыл без заминки.
Мне рисовать мир нравится!
Для созидания эти картинки —
Новой России – здравица!

А мир опять готов себя сменить.
Как бабочка, готов переродиться.
Клубка времён в руках держащий нить
Участием согласен разозлить.
Но он в процессе должен находиться…

Есть у клубка начало и конец…
Намотаны различные там нити.
И каждая похожа на ларец.
Наличие таких внутри соседств —
Гарантия различности наитий.

Конец времён понятен у клубка.
И видимо других времён начало.
Ни одного не вижу узелка.
А он – в руках Ивана-дурака,
Чтоб время перемен сейчас звучало…

«Он смотрел на меня в биполяре…»
Как (!), однако же, он смотрел…
Видно (с голоду, что ль?), узрел
Пред лицом моим булку в кляре…

А иначе чем объяснить
Мне вниманье его персоны?
Я прикинулся будто бы сонным,
Чтобы взгляд в себя не впустить…

Вон какой у него биполяр!
Через линзы-то всяк проникнет…
Пусть попробует. Только пикнет —
Превращу в монокуляр

Эту… очень противную штуку,
Что «сидит» у него на лице!
Что он хочет, в концов конце?
Выбрал, гад, через линзы докуку…

Нет, каков?!. Ну и что, узрел
Пред лицом моим булку в кляре…
Он смотрел на меня в биполяре.
«На, возьми!» – «Ой, спасибо!». Съел…

Лужицы утром – под корочкой льда.
Их проверяют на прочность мальчишки.
Мартовский лёд – это та же вода,
Не из учебника и не из книжки…

Так поступать любопытство велит.
Смех от хрустящих по-зимнему корок!
Им же всё детство принадлежит.
Метод проверки знаком мне и дорог…

Сам ли недавно пяткой не бил
Гладкое зеркало мартовских улиц?
И на подошвах всегда уносил
Крошки своих предстоящих распутиц…

Многое в детстве прощается нам.
Мир познаётся практично и мудро,
Чтобы впоследствии по вечерам
Метод познания стал камасутрой…

Эх, хорошо с высоты наблюдать
Прожитых многих десятилетий!
Мне интересно, может устать
Мир от количества трагикомедий?

Зеркало возраста, зеркало льда…
Целостность слога, строфы и строчки.
И мартовской ночью со мной всегда
Запах твоей ночной сорочки…