Василий Рем - Моей единственной. Книга первая. Восьмой сборник

Протоптаны тропинки к берёзам грибниками,
Грибы ножами режут и дёргают руками…
Вокруг спилили сосны, поляна стала шире,
Берёзы зашумели, теперь простор в их мире.

На лазурном берегу я лежу один,
Волны лижут пятки мне, я им господин.
Ветер пену и песок гонит вдоль камней,
Я любуюсь красотой семь осенних дней.

Загорели руки, лоб, ноги, торс, спина,
Я коричневый совсем, отдохнул сполна.
Полечили волны мне нервы и склероз,
Всё, собрался и лечу – где сейчас мороз.

Пролечил песок теплом весь радикулит,
Вот вчера я лёг на пол, встал и не болит.
Ждёт меня Россия-мать, дом мой и родня,
Нет дороже той земли нынче для меня.

Ностальгия: где леса, тропки и друзья,
Где берёзка, куст лозы – Родина моя.
Где заснеженный лужок, одинокий стог…
Даже в счастье я о них позабыть не смог.

Облака плывут по небу хмурому,
Речка разлохматилась волной.
Уж пора в берлогу мишке бурому,
Он не спит охваченный тоской.

Манят клумбы, островки природные,
Астры, Канны, Сентябринки цвет.
Бергамоты, зеленью пронзённые,
Шлёт им в мыслях пламенный привет.

Не ложится в спячку, а любуется,
Разнотонной яркостью цветов.
Это место, с детства мишке помнится,
Мама приводила на Покров.

Облака плывут по небу хмурому,
Речка разлохматилась волной.
Уж пора в берлогу мишке бурому,
Жаль берлога мамы за рекой.

Дождик капает весь день,
От забора пала тень.
В лес идти такая лень,
Выпал снег, бредёт олень.

Завтра рано поутру
Я глазёнки как протру.
На работу по ветру,
Снега в туфли наберу.

Я уснул под шум пурги,
Снились снег и сапоги.
Сапоги в снегу хрустят,
На работу не хотят.

Утром выглянул в окно,
А вокруг темным-темно.
Дождь идёт, а снега нет,
Под зонтом идёт сосед.

Я засмотрелась на цветок,
Он был такой манящий.
Из Поднебесной лепесток,
Мужчина настоящий.

Когда я выпила бордо,
Цветок мне улыбался.
Схватил меня он за бедро
И соблазнить старался.

Ох, озорные те цветы,
Ну, как и все мужчины.
Флиртуют лишь для красоты,
А сердце словно льдины.

Снова робкий дождь стучит в моё окно,
Стало пасмурно, так мерзко и темно.
Вот капли редкие тук-тук в окошко,
Грусть да тоску навеяли немножко.

Распахнул я свои окна для дождя,
Капли падают на памятник вождя.
Бродят с зонтиками люди под окном,
Я один дышу озоном на весь дом.

Луч прорезался сквозь тучи, облака,
Взмокли волосы мои, моя рука.
Отразился в капле золотистый луч.
Подарил мне этот дождик счастья ключ.

Вот ты на даче, уставшая, злая,
Полешь картофель, сорняк вырывая.
Я в интернете сижу и пишу,
Рифмой, стихами, строками дышу.

Я письма пишу всё на почту твою,
Смени свою дачу на рифму мою.
Брось свои грядки, ко мне приезжай,
Мы соберём от любви урожай.

Но ты не приедешь, всё грядки твои,
А слёзы незвано бегут, как ручьи.
Плачу слезами горючей беды,
Будто наелся твоей лебеды,

Что с грядки рвала ты уставшей рукой.
Прошу, приезжай и меня успокой.
Я ведь в солёных слезах утону
И опущусь, словно камень, ко дну.

Но грядки, я вижу, дороже тебе,
Смотри, не погибни в неравной борьбе.
Травка, что полешь, колючий осот,
Пусть убегают в чужой огород.

Надеюсь, когда прочитаешь мой стих,
Поймёшь, что страдаю я здесь за двоих…
Вырастишь, видно, ты репу себе,
Раз не погибла в неравной борьбе.

И всё образумится сразу вокруг,
Притихнет лесок и зелёненький луг.
Птицы притихнут, устав щебетать,
В домик зайдёшь, чтобы мне написать.

За жизнь мою всего, бывало,
Грехов наделал я немало.
Но не был богом отомщён,
Не проклят, но и не прощён…

В лесу быть одному опасно,
И, зная это всё прекрасно,
Но веря в чудо из чудес,
Я направляюсь в тёмный лес.

Вошёл, почти уже темнело,
Моё лицо слегка бледнело,
В полоске неба синевы,
Пугает хруст сухой травы.

Но это было лишь начало,
Опасности пока здесь мало.
А веря в Господа-Отца,
Решил идти я до конца…

Вот темнота накрыла небо,
Достал, жую краюху хлеба.
Но слышу я из тьмы ночной,
Что кто-то следует за мной.

Свои следы не заметая,
Но и коварство зверя зная,
Я сделал первую петлю,
В кустах затих, сижу, смотрю.

И вижу на тропе лесистой
Девицу, всю в одежде чистой.
Лицо и белая коса
Вдруг осветили небеса.

Прохлада от её дыханья
Могилой пахла. Вот свиданье.
А взгляд её, как два угля,
Светился из небытия.

Со страха ноги онемели,
Глаза смертельные горели.
И вдруг исчезла вся краса,
Над головой блестит коса.

У смерти вдруг глаза прозрели
И зорко по кустам глядели.
Смотрю, её костлявый перст
На куст, где я, свой вскинул жест.

Рванув, бежал быстрей газели,
Подошвы подо мной горели.
Две сопки обежал за миг —
И волк меня бы не настиг.

В пещере скрылся, дрожь по коже,
Взмолился: «Всемогущий боже!
За что же мне так рано край?
Ведь жизнь моя была не рай…»

Но вместо бога голос дочки:
«Проснись, отец, полей цветочки…»
И понял я, что был то сон,
Я жив, и, значит, я прощён.

Нет уж радостных цветов, умер солнца луч,
Или спрятался, шельмец, за громады туч.
Мелкий дождик моросит целый день, увы,
И зияет желтизна, цвет былой травы.

Осень, близится зима, скоро холода,
Если есть любовь у вас, холод не беда.
Холода в душе страшней, чем зимой мороз,
Холод сердца и души доведёт до слёз…

Небо хмурое весь день, и тоска в душе…
Но любовь не вымокнет, как папье-маше.
Ведь любовь согреет вас в стужу и мороз,
Если чувства из души не прогнал склероз.

По небу шарят облака,
Покрылась тиной вся река.
В деревне ныне скучно мне —
Тоскую летом по весне.

Летним днём в деревне скука;
И с едой ведь тоже мука.
Ем пока одну картошку —
Ежедневно, понемножку.