Борис Большаков - Моё Кривое Счастье

А за окном, как в комнате, темнеет.
Бездарно про́жит день в глухих стенах.
И, кажется, коньяк уже не греет.
Увы и ах.

Один на тонком льду,
среди красивых трещин,
я ничего не жду
от всех мужчин и женщин.

Я ничего не жду,
камней залётных кроме.
Я больше не иду
участвовать в погроме.

Я больше не иду,
других не подстрекаю.
Прикованный ко льду,
смиренно привыкаю…

Прикованный ко льду,
не дай свободу чувствам.
Озвучили беду
шаги тревожным хрустом.

Озвучила беду
сигнальная ракета.
Я ничего не жду,
боясь весны и лета.

Я ничего не жду,
но всё-таки надеюсь:
в Раю или в Аду —
хоть где-нибудь
согреюсь.

Небо надкушено, я – вертолёт,
с «Чёрной акулой» – точь-в-точь.
Мой темперамент тебя порвёт,
беспозвоночная ночь.

Песня надорвана виски и льдом,
ветром заляпана грудь.
Курит Гоморра и плачет Содом,
переживая мой путь.

Плоть исцарапана, вата и пух —
не исказилось лицо.
Рвутся модели монашек и шлюх,
вздумавших дёргать кольцо.

Рёбра исколоты – шип и стрела —
входят-выходят хитро́.
Я – воробей, благородство орла
переполняет нутро…

Чувства взъерошены: весел и глуп,
смел и пуглив, и смешон.
Мимо борделей, дворцов и халуп —
вне голубей и ворон…

Нервы расшатаны, градус и дым,
музыка – лепят и мнут…

Не по годам – умереть молодым
от недостач и простуд,
от передоза и постной любви.

В поиске крыльев и лиц
много всего замешалось в крови —
от вертолётов и птиц, до…

Я – не чудовище, нож и патрон,
правда, использовал, но…
больше себе причиняю урон —
скромно и озорно.

Мне наплевать на гонения: вот,
сеешь недоброе, мол…

Мой темперамент меня порвёт,
молодость и рок-н-ролл,
тяга к ответам – глобальным и – нет,
формула, план и забой…

Может ли быть музыкант и поэт
просто самим собой?

В старой маске, с больным оскалом,
в переливах идей и планов,
чёрным волком среди баранов
я крадусь по лесам и скалам.

Складник бьётся в кармане о фляжку
с дорогой золотой отравой.

А на фляжке – орёл двуглавый —
он – размашист, я – нараспашку.

Мух не ловит он, я – всеяден,
мы по духу – родные, ближе —
я не так же отлично вижу,
и от этого хмурь во взгляде.

Это место похоже на Припять,
я там не был, но видел кадры.

Здесь куплеты звучат, как мантры,
здесь мне хочется больше выпить…

Речь не только об алкоголе —
всеми чувствами пью пространства.

До зевоты устав от пьянства,
я зарядку ищу в глаголе…

Я снимаюсь в арт-хаусном клипе —
подтанцовка и первый голос.

Распылив ледяную морось,
небо шепчет «займи, но выпей».

Сигареты торчат земные,
в поднебесной курилке – дымно.

Обязательно будет стыдно
за ближайшие выходные.

Ночь подходит к концу.
Окосевший – тоской,
я сижу в кабаке.
Подлецу всё к лицу:
сигарета в зубах,
непочатая стопка в руке…

Я скулю, как щенок,
потерявший внезапно
родное тепло.
Стены, пол, потолок…
Лишь бы взгляд —
не на севшее рядом трепло.

Мой колючий забор
всё равно пропускает чужие лучи.
Не лепи разговор,
но, пожалуйста,
сердцем прошу – не молчи.

С ярко-рыжих волос
луч зелёный скользнул
в стопку горькой воды,
отвлекая всерьёз
от непрошеных давящих
строк череды.

Ты напротив, легка,
я – с печатью печали
на сморщенном лбу.
Не видать рюкзака,
но безумную тяжесть
ношу на горбу.

Улыбаешься мне, понимаешь —
не выход – отчаянно пить.
Мы с тобою на дне,
от того, что когда-то взахлёб
приключилось любить.

А казалось бы – вот – это чувство
должно окрылять, не ломать.
Не уходит, живёт…
Но больней с каждым днём
продолжает колоть и сжимать.

Ночь подходит к концу.
Между парой хитов
надо вызвать такси.
Пусть подъедет к крыльцу…
Но, пожалуй, ещё пятьдесят принеси.

Верю, хватит уже.
Знаешь, рыжая, можешь меня осуждать,
я опять в кураже – так нелепо
пытаюсь с тоской
совладать.

Ночь подходит к концу.
Красный след поцелуя на левой щеке.
Подлецу всё к лицу.
Сигарета в зубах
и – допитая стопка —
в руке…

Я тебя вижу
в первый-последний раз.
Не устоим – от удара
внезапной волны.
Не укрощая огни
любопытных глаз,
давай разберёмся,
зачем мы друг другу
даны.

За руку можно держать,
прикасаться к щеке,
можно обнять,
но без лишних движений, прости.
Ты осознала
значение «на волоске»…
Я понимаю,
но скоро – должно повезти.

Шрамы похожи, ты видишь,
ты чувствуешь взрыв.
Считывай этот несмелый
нелепый штрих-код…
Запахи, звуки, погода —
сплошной рецидив.
Страхи, кошмары, истерика —
круговорот.

Вот мы идём по проспекту…
Смеёмся почти.
Странно, как будто бы счастливы
в этот момент…

Да, обязательно
скоро должно повезти.
Только избавься
от прошлого
траурных лент.

Я тебя вижу
в первый-последний раз.
Имя, контакты,
наверное, здесь не важны.

Важно – сегодня
огни разгорелись в нас.
Видно, для этих огней
мы друг другу даны.

Я был один, непризнанный, беззвучный.
В своей тоске, забыв родную речь,
смотрел на мир – такой холодный, скучный,
отгородив себя от новых встреч.

Не доверял, чуждался, исподлобья
бросал на всех цепляющийся взгляд.
Мои слова втыкались, словно копья,
в сердца людей, что в очередь стоят,
ко мне – идут, помочь желая, вроде…
Не принимал – ни слова, ни плеча.
Я был один, в своей дрянной погоде.
Но что со мной? Я таю, как свеча.