Георгий Поспелов - Время и любовь. Стихи о нас и вас

на скаку вороная лошадь
передние ноги с задними
скрестила – точно треуголка.
Сегодня, аллюр сюит,

мы мчали по долине…
Сей лошади гнать до края,
пока она не доставит
в парадный центр рая,

туда она знает дорогу…
Не хуже дальше интерьер —
ноги римско-индийского
сверх идеального мера,

все линии безупречны,
ни сбавь и ни прибавь,
а тело снежно-белое
так живописно въявь:

наилучшая из напротив
Гималаев снежных вершин
в мерцании полной Луны.
Отрада призы́вных картин,

хотя без деталей – такой
фатально будешь, лиха.
Ведь ты одеваешься и…
уводишь от греха…

Лилейное тело лелею.
Об Индии за окошком
напомнит на кровати
гвоздик и роз дорожка.
Их на пол! Глазу северному
дороже белизна без
добавок. Без обычных
рисунков и украшений,
румян индийских свадеб.
Тебе они излишни,
нельзя улучшить море,
тебе они излишни.
Заветный миг уж скоро.
Восторгу переменами —
лишь несколько минут.
Несу тебя из пены,
держу нагое море,
а груди-бёдра-волны
сбивают с ног, голу́бят,
своей судьбой довольны.
Победа моря-тела,
никак не мыслимая ранее!
Победа истой страсти!
Лучистых звёзд сияние!
Небожительница земной
совсем нежданно стала,
а её завидные бёдра
воздушно-буйного начала —
предвестник райской бури.
Пока лишь только часть
астральной невесомости
на дне земного счастья.
Пускай же будет буря!
И вот слились. Витийства
чертяка Пегас несётся —
ему на помощь стихии —
упрямо в центр рая
Амуру для показа.
К его ногам забросил
обоих без подсказа,
ещё обнимавшихся,
уже терявших силы,
а третий волновал их
недолго. Два чудила
уткнулись друг в друга.
Ждала другая новость —
венчальный туш Планеты
в награду за духовность.

Награда глазу,
отрада сердцу
опять со мною,
как прежде была.
Быстрее рассказы
кончай, Шехреза́да!
Ты вся впечатленье.
И снова – слова.
Душистые волосы
и тела прохлада.
Ты здесь? Ты рядом?
Не фото? Сама?
Смиряешь тоску
одним взглядом.
И вот уже
не схожу с ума.
Обаяньем жеста,
беседы беглой
взвила, закружив,
в медовую новь.
Окутай собой,
накали негой,
любимо-потешные
муки готовь.
Нам дочкины тролли
веселье дали:
тебе чары,
а мне силу,
набу́хали в нас
любовное зелье
и снова – на полку,
наверх к себе.
Желанны, нежны
твои объятья,
покорных плечей
крутые берега
в поток падая,
кричу заклятье:
«Люблю! И ты
любовь сберегла!»
Вовсю палит
влеченья жар
и страстный взгляд
зовущих глаз.
Стремнина бурная,
заветная река,
торопит бег,
уносит нас.
Призыв инстинкта
тысячелетий
отринул законы
цивилизаций.
Тела́-звери
сплелись в одно
в пьянящей игре
импровизаций.
Это миг
безумства, счастья,
буран безмерных,
могучих желаний,
триумф единенья,
пяти чувств буря
с молньями взглядов,
громом ликованья,
мгновенье услады,
фантазия сна
наяву: экстаз
мятежных оргий.
Тысячелетия
задастся двигать
тот терпкий вкус
сладко-горький.

«Люблю тебя», —
и гордое сердце парит,
нахлынет радость,
не чуя под собой земли.
Усладу взгляду,
фразы, чувства торопя,
восторг несут
слова «люблю тебя».

«Люблю тебя», —
мы шепчем причастие
друг другу.
Прихотливое наше счастье,
своенравно-крылатое
счастье всегда-навсегда.
И жаворонком
снова – «люблю тебя».

В этой улыбке
прочно поселился
прошлый успех.
В этих глазах —
будущие радости
будних утех.

Когда в ссоре прячешь глаза:
кровавый закат,
шах и мат,
странник-изгой,
собачий вой,
заржавленный корабль,
подстреленный журавль,
несмятая постель,
взорвана – форель.
Когда смотришь краем глаз:
сплошь валуны,
шипуны, шептуны,
мышиный цвет,
не дорога – кювет,
печальный гармонист,
ночной свист,
без бога храм,
собранье рам.

Когда, как бирюза, голубы глаза:
два василька,
уют камелька,
зеркальный океан,
играющий орган,
французов духи,
рассвета петухи,
весной тепло,
совиное дупло.

Когда лихие глаза в глаза:
на тройке конокрад,
в Гималаях маскарад,
нахрап табуна,
вразлёт – колокола,
дроздов хор,
большой костёр,
взахлёб воды,
на санях – с горы.

Приветлива улыбка.
Окно-медальон.
Желанья, мысли,
сердца – в унисон.
Гуденье мотора
и ветер – в лицо.
Начало разлуки —
на горло кольцо.
Ни демона,
ни бога.
Одна
ты.
Тревога. Память.
Родные черты.
С секундой каждой
кручина острей…
пропеллеры… взлёт…
«До встречи, эй!»

Время, нет, не встало
без тебя,
мимо шло оно
без тебя —
против часовой стрелки
без тебя,
сорок тысяч минут
без тебя.
Был узником в темнице
без тебя,
спорил и улыбался
без тебя.
Идолов твоих, заботы
без тебя
сколько раз проклинал
без тебя.
Зря, не было покоя
без тебя.
Скрылись силы, не смысл
без тебя
в тяжкую пору безвременья
без тебя,
счастья быть с тобой
без тебя.

Время.
Любовь.
Звёздное время.
Долгая любовь.
Трёхмерное пространство, время
и пятое измерение – любовь.
Падавшие в ладони метеоры времени
всегда приносили верность-любовь.
Однажды перестал падать жемчуг времени.
Случилось: нечасто взгляд обронит любовь.
Уехала… дела; забрала с собой мерцающее время,
изредка писала суровые письма, забыла любовь.
И вот наконец-то ночь вплела в волосы звёзды времени,
и один метеор – твоё оттаявшее сердце – вернул любовь.

Из душной Калькутты* наконец
поехали, не по делам,
в чудесный лес. Смотрим,
малыш буддистский храм.

Поодаль монах сидит.
Буддист, бывший коммунист,
газету оставив, поведал:
сюда был путь тернист.

Любви взаимной не видя,
он новый постиг ореол
и ныне, спокойно-мудрый,
успешно страсти поборол.

Обмазала жизнь грязью —
нет больше скверны вериг…
скрывала жизнь истину —
Восьмеричье** здесь постиг…

страданьем жизнь была,
здесь счастлив, наоборот…
Не он в мире, а мир
в нём без хлопот и забот.

* Калькутта – столица штата Западная Бенгалия, где автор был аспирантом в течение года и после проработал в генконсульстве 7 лет, была переименована в 2001 году в Ко́лкату
** Восьмеричье – одна из доктрин буддизма