Вячеслав Евдокимов - Первая и негасимая

Вот и первая страница.
В ней неспешно внесена
Запись чёткая десницей.
Чувств нежданных, знать, весна:

«…Был сегодня изумлён я
Видом девочки одной,
Как очнулся вдруг спросонья,
Чёток взор стал, не слепой.

Ученица в шляпе красной,
В форме девочек во всей.
Вид её был весь прекрасный,
Что запал в душе моей…

В первый раз со мной такое,
Хороши лица черты,
Вся фигура в дивном строе,
А глаза как бы цветы,

И расставлены широко,
Что красу всегда дают,
На корявость нет намёка,
Головы полёт был крут!

А глаза! Они большие,
Как прожекторы они,
В душу влезть с того лихие,
Вот попробуй отгони!

Не носилась, как девчонки,
Поступь – грация сама,
Голос пряный и не звонкий.
Чувств моих вдруг кутерьма…

Я так пристально ни разу
На девчонок не смотрел.
Поражён вдруг – нету сказу!
Показать то был несмел

Чувств своих вокруг ребятам,
А то вмиг вон засмеют…
Им игриво, супостатам,
На дразнилки бросят суд.

Заклюют, пшено как куры:
Стаська Лизке, мол, жених!
Дураки они все, дуры,
Неразумный каждый, псих.

Поглядел чуть‐чуть подольше
На неё я… Ну и что?!
Так смотреть не буду больше,
Ну хохочите почто?

Покраснел, должно быть, выдал
Восхищение своё…
Но прелестного же вида
Вся она! А вы зверьё,

Укусить меня всё тщитесь.
Ну не скрыл, ну оплошал…
Устоять я вам не витязь,
Ерепенистостью мал.

Скрытность я свою усилю
От неё, от вас вон всех,
Сторонясь аж ли за милю,
Заглушу вот тем ваш смех.

Я в глазах их всех позорный:
– Стаська наш‐то женишок!
Хоть укор, конечно, спорный,
Хоть отпора дать не мог,

Ведь насмешек их сверхмасса,
Я же против лишь один
Средь всего родного класса,
Дать отпор не господин.

Да и Лизка с ними вместе
Всё шушукается всласть,
То удар мне, мизер лести,
Можно с горя в прах попасть…

Ах, коварная ты Лизка
Со своей косой‐хвостом!
Оттого ты просто крыска —
Мысль верна моя о том,

В правоте всегда я близко,
Не говею в ней постом.
Ну не смейся! Будь же киска
С распушистеньким хвостом.

Ты похожа в шляпе красной
На чудесный лета гриб
Подосиновик прекрасный.
Но коль в критику я влип,

Будешь сразу мухомором,
С красной шляпкою своей,
Заклеймлю тебя позором —
Это месть души моей.

Ох, как трудно нам, мужчинам,
Против козней всех стоять
По насмешливым причинам,
В этом нам не благодать.

Но придя домой из школы,
Я о Лизе вспомнил вдруг…
Были критики уколы,
Сто с того, конечно, мук,

Ведь ребята все жестоки,
Оптом ринули вон в смех!
По другим аж классам склоки
Пораздуют! Им не грех…

Мысль навязчива о Лизке,
Хоть её и прочь гоню,
Будут хоть с того мне риски,
Мотылёк – лечу к огню…

Стал у мамы на примете:
– Что с тобой, скажи, сынок?
Ласка это. Но как плети,
Вон слова её. Не смог

Вразумительно ответить,
Мол, нормально, мама, верь,
Но слова её вдруг эти
Вмиг закрыть велели дверь,

Да покрепче, вон за тайной,
Чтоб никто не смог открыть,
Как бы ни был он нахальный,
Потому в свою всю прыть

Я припрятал вмиг тетрадку,
Где всё это описал,
Всё, как было, по порядку,
Конспиратор я удал!

Сам же дал себе я клятву,
Буду что вести дневник,
Чувств и мыслей чтобы жатву
В нём скрывать всю напрямик.

Мне четырнадцать годочков
Одолжила жизнь уже,
Вид, цветов как лепесточков
С всей отрадой в марьяже.

Посмотрю, что будет завтра,
Позабудут, аль разнос?
Но моя в том будет мантра,
Путь под солнцем иль средь гроз?».
* * *
Запись кончилась на этом,
Завтра лист уже другой
Вон души отменным светом
Был польщён его рукой,

Он ведь в клятве не трепался,
Коли слово твёрдо дал.
Проявлял он в этом аса,
Пунктуальностью не мал.
* * *
«…Ну не щерились открыто,
Но проскальзывал смешок…
Но реакция закрыта
Вон моя уж на замок.

Смейтесь, мне, мол, безразлично,
Я такой же, как и вы.
Подтвержу сейчас я лично,
Хулиганства тетивы

Будет мой натяг бедовый.
Лизке косу дёрнуть смог —
Был поступок мне знакомый!
Но она в ответ – молчок…

Ни словечка не сказала
И смотрела, не моргнув,
Не гоня проклятий вала,
Не раскрыв орлицей клюв,

Стало что невыносимо
Взгляда пристального зреть,
Я и свой послал вон мимо,
Взгляд её по мне, что плеть!

Но спаясничал нахально,
Дёрнул косу, мол, не я…
Отвернулась не печально,
Не волнует ввек сия,

Что‐де, выходка, разбойник,
Хоть и больно всё ж с того…
Занесла вот, правда, томик,
Чтоб ударить самого!

Да раздумала чего‐то,
Может, всех не привлекать,
Чтоб смеялись? Не охота.
Колкий смех не благодать.

Отвернулась, правда, круто!
Ноль внимания ко мне,
Губ же, вижу, всё ж надута
Пара: хватит, мол, вполне…

Я в открытую старался
На неё уж не смотреть,
За поступок, впрямь, не аса,
На себя пустил же плеть,

Был нещадно ей исхлёстан,
От вниманья отошёл
На уроках вон, как просто
В них забить ненужный кол.

На меня и не смотрела,
Аль обиделась вдруг так?
Но ребячье это дело,
Хулиганству это – смак.

Можешь стукнуть ты в отместку
Вдруг портфелем, да не раз,
Головы пик будет треска,
Искры вылетят из глаз!

Вот и будем сразу квиты,
Можно снова начинать,
Только к классной не иди ты,
Вмиг моя погибнет стать…

На переднюю посадит.
На тебя мне как смотреть,
Ведь сидеть ты будешь сзади,
На затылке глаз нет ведь.

Не пойду в припрыг из школы,
Рядом топая с тобой.
Будут критики уколы,
Вон сарказм пойдёт на бой!

Но я мыслей стал невольник
Почему‐то о тебе,
Неразумный, ох, я школьник,
Вдруг подвластный стал судьбе,

А к хорошему ль, плохому
Вон упрямо поведёт?
Не готов ответ к такому,
Потому молчит мой рот.

О тебе все думы – тайна,
Ведь я внешне некрасив,
Вот и горе чрезвычайно,
Даже слёз из глаз пролив…

Но никто не знал об этом,
Ты, тем более, сама.
Ореол! Сияешь светом!
Чувств во мне вся кутерьма…