М. Гиршовский - Пожелтели газоны

Насколько я даос,
А насколько человек морального кодекса?
Ать-два левой.

Свиная кожа остаётся.

Я верю,
Верю
В нити основы линий жизни
И в танцующий между ними уток.
И никакой позолоты.

Пока мы их помним, они есть
Для нас.

Для себя они есть,
Пока они помнят.

Были.
Помнили.

Когда жизнь
Линией,
Помни.

Воду для ванночки грели на керосинке
Куйбышев был Самарой только в кругу друзей
Круг был еврейским но и не только
Страна Россия типа ЭсЭсЭсЭр

Наверно дитя плескало воду на кухне на пол
Оно же смеялось родная стихия вода
Мокро тепло вода и любовь шлёпай
И смейся беззубо ты шлёп и вода шлёп на пол
И улыбаются все шесть лет как прошла война

Читаю стихотворение
И слово «искр»
(не вылетает больше искр)
Не читаю, а читаю «гимнастёрку» (кого? чего?),
И уже вижу только одно —
Кровавую кучу изуродованных гимнастёрок,
Из которых мы и я будем извлекать всё,
От ткани которых мы будем отделять все.
Мама рассказывала, их – классы и школы
Посылали на фабрику делать это.
Бывшая эта фабрика стояла в квартале от еврейского кладбища,
когда мы хоронили папу.
А теперь вижу деревья и много зелени на кладбище.
Это тоже рефрейминг.

На себя смотря со стороны
Можно в чашку кофе превратиться
И теснятся – сны, не сны
Лица, лица, лица…

От жеребца одни уздцы остались
Да кожа на костях
Нет, я не жалуюсь на старость
А память просто: «Ах!»

Она всё помнит, что не позабыла
Что дал ей помнить Бог
А Он ещё такой чудила
Что просто ох

Только носом шмыгнуть успел и – восьмой десяток
Шелестит круглый год опавшей листвой шаркает шаг
Топ да топ где ты топ был ли топ я никогда вприсядку
Только пешком кругами петлял и петляю вперёд я так

Иду по-своему то туда то сюда шатаюсь без качки
Особой из стороны в сторону вверх да вниз а вперёд
Иду хоть сидя хоть стоя и лёжа по клетке Декарта тачки
Толкаю едва корыто держа равновесен на скорости ход

Дорожки в садике нашем узки уже чем в джунглях тропинки
Вьюнок удалось почти извести совсем я от него устал
А цветы любил как интересно цветы цветут цветками разных цветов
А по-английски все эти слова растут из разных корней

Как же продлить день так чтобы ночь это день и свет
И опровергнуть слова переводов об этом твореньи
Где же ты корень веры моей что нет никаких таких лет
Тот корень откуда в кости и плоть воплощается мненье

Родоначальник селфи Рембрандт
В культуру празднично обернут
И пьян и Саския пьяна

Они трезвы и тем прекрасны
А пьяный мир шумит и спит
И сны полистерол и вермут
Которым словом бормотуху
Назвали через триста лет с лишком

И волосы из льна
У куклы под танком

Вот жизнь пошла – полцарств как грязи.
И князи, князи —
Ручки золоты.
Купи козу, продай козу.
Ты – только ты.

А вот меня в толпе меня и сам я не найду.
И ты не пробуй.
Ну, за одно или за оба?
В саду чуть тронь лозу и шлёпни по губам.
Дрожит. Целуй. И дышит полукрик
И хриплый полушопот.
И все полцарства – на!

И золото течёт уже свинцом стекая в сон и в забытьё.
И скоро утро.

Каждое проживаемое мгновение – это узкое горлышко, через которое живущий вливает в бутыль закваску для последующей жизни.
Значит, что?
Значит, пусть это будет не бутылка, а мыльный пузырь.
А ещё лучше свирель.
А ещё лучше мир выдоха и вдоха. И ветер.
Скала, продута ветром до дыры.

Сомненья несомненны
Не мнимы
Аксиомы и леммы
Я жив ими
Мнящий мозг в коробке
Из костей
Мнит себе робко
Без Со-Вмест-Нос-Тей
В местности толпятся
Читатели
Всяк по-своему пялится
И мнит
Ему писалося

Когда читатель сотворец,
Выветривается пиздец

Иглой условного рефлекса
Здесь сердце к памяти пришито
Растут деревья в криках птиц
И в шорохах от гусениц
Луна едва видна
Светло от фонарей
И глушит рост деревьев на стыках рельс грохочущий трамвай
Какое лето
Под асфальтом мостовая когда-то пыльная как вся Самара
Бензином пахнет Куйбышев сквозь листья
Американских кленов
Вот-вот они просыпятся
Не надо
Надо отпустить тот якорь
И задышать
В открытые окно и горло лёгкими до дна
Прости
Я всё забыл

Душа на игле перекрестка
Где классики футбол самокаты
Потом и ларек пивной и вход и выход из бани
Ах пионерская нежность прикосновений случайных
Я заварил чаю
И пью потихоньку сдувая
И ничего не помню
Солнышко на перекрёстке блестит и хрустит в сугробе
Ни ветерка ни пива
Как хорошо на свете и на свету и во тьме

Куда заводят нас условные рефлексы
Никто не знает
Даже те кто заведен
Ещё не всё но хватит
Хватит всего
Что вдаль летит звеня

Тема кончилась моя
Про маяк и про меня
Но ещё есть много я
И земля есть и моря

Дым табачный где ты где ты
Много лет я не курю
И не делаю ракеты
Только нежное хрю-хрю

Дом хрустальный в землю врыт
Цепь на той земле лежит
Рядом дуб Андрея-князя
А по дубу кошки лазят

Кошка лезет или две
Мне кружится в голове
Тошно в бошке тошно в тушке
Кружке тягостно в частушке

Ты на Мэ а ты на Пэ
Ты барон а ты Распэ
Рacпиздяйнo Чисто Поле
Разгулялося на воле

И несёт всему пиздeц
Кто читает молодец
Отращай скорей усы
Всё наладится не ccы

Ходят слухи ясен пень доберутся
Про меня как про всех верь не верь
Слухи будут бестолковы и куцы
Мол и этого встретила смерть