Марк Котлярский - Петербургская поэма. Избранные стихотворения

Хмурого неба бездонный овал,
В зеркале – рябь ледяного канала.
Вечность, по сути, тот же провал
Или канава, кого доконала.

Складывай вещи в матерчатый сак:
Время, пора собираться в дорогу —
Там, где летит, задыхаясь, рысак
К Блоку, к Высоцкому, к Господу Богу…

…Что прозревал он в ночной круговерти?
Снежные маски… Артистки… Кабак…
Грязные скатерти… Мусорный бак…
Верьте поэту. А лучше – не верьте:

Как ни верти, в этом злом полумраке,
Дымном, прогорклом, прокисшем чаду
Только и можно увидеть беду:
Мор, самовластье, разруху, бараки, —

Ну, а какие еще перемены
В этой земной, заповедной глуши
Можно увидеть? Лишь водку глуши,
Словно живую струю Ипокрены.

Пусть у поэта – кабацкая ломка,
Пусть за столом – перекатная голь,
Пусть расцветает в мозгу алкоголь, —
Снова заходит в кабак Незнакомка…

…Как звал этот голос,
устремленный
в небо,
И небо вторило,
отвечая громами.
И всё, что когда-то случилось с нами,
стирало небо из памяти нашей.

Но голос звучал,
и летели аккорды,
как гроздья гнева,
как взмахи плетью,
как гимн наступившему злому столетью,
на короткое время повенчавшему нас.

Проклятье!
Голос,
даруй проклятье
той небесной,
дрожащей,
безумной
твари.
Яви свою мощь в грозовом ударе,
пошли ей боль, а затем – исцеленье.

Осень. Сырость. Скрип и тлен,
Двери скрип, как скрежет боли.
…Всё мне снится, снится поле —
Поле лучших перемен.

Поле, поле, полечи
Душу запахом полыни,
Чтобы не было в помине
Боли, скверны;
Чтоб лучи

Согревали, и теплело,
Чтобы радовалось тело,
А душа вовсю жила
Без коварства, лжи и зла…

…Но ковер из листьев желтых
Снова в нашем старом сквере.
И скрипят, как прежде, болты
На растрескавшейся двери.

Мутное небо, снежная слизь,
Ветер – виновник войны и тревоги.
Вихри, как лошади, вдаль понеслись,
Не разбирая судьбы и дороги.

Глянешь – округу вмиг замело,
Царствует вьюга везде и надолго,
Словно холодное, резкое зло
Напоминает проклятие долга:

Должен и проклят.
Падаешь вниз,
Злая из глаза слеза навернется.
Кто это шепчет: „Милый, вернись!“?
Ты не вернешься.
Она не вернется.

Мягкие губы Сусанны
Пахли снегом и мятой,
А глаза, впитавшие небо,
Смотрели на мир удивленно.

Сусанна играла на скрипке,
Смычком задевала струны,
И звуки, как хлопья снега,
Плавно летели в пространство.

Сусанны сусальное сердце
Не знало любви и страсти,
И только соитье со скрипкой
Сусанне служило счастьем…

Сусанна – лилия, голубка,
Как занесло тебя во Франкфурт?
Кому ты служишь – галлу? Франку?
Какую музыку играешь?

Сурово небо «Фатерланда“,
Стоят по стойке „смирно“ – скверы,
И немцы лютеранской веры
Идут, довольные собою.

Сусанна, этот странный старец
Следит – я знаю – за тобою;
Как волк идет ночной тропою,
Так он, чьи ноздри раздувает
Страсть, пограничная с безумьем,
Тебя ведет от дома к дому,
И падает в глубокий омут
Твоих бездонных глаз, Сусанна.

Он знает всё: как ты смеешься,
Сидишь в оркестре, красишь губы;
Он обладает тем сугубым,
Тем свойством, что зовут порой
Влеченьем нездоровым – люди;
А кто-то говорит – „Прелюдий
Незабываемой игрой!“

Нет, не услышат этот крик.
Спокойный Франкфурт в полудреме,
И никого не будет, кроме:
Сусанна, сумерки, старик…

Я почувствовал солнце
в своих глазах —
я в душе своей
почувствовал страх.

– Ты чего испугалась,
моя душа?
Перемена эта
так хороша!

Отвечала душа,
помедлив чуть-чуть:
– Я хочу равновесья,
я хочу отдохнуть.

Ничего, что солнце
в твоих глазах.
Отойдет, пропадет
исчезнет страх.

– А откуда он?
– Это все от ума:
он не хочет верить,
что сгинула тьма.

Слишком долго тьма
стояла в глазах.
Вот откуда боль,
вот откуда страх.