Даниил Шаменков - No love. Deluxe.

Любовь не приворот, не купидонова стрела,
В ней много счастья, слез – отчаянный детсад.
А жаль, с тобою проще все казалось,
Но ты со мною обходима как,
к сожаленью, оказалось.
Уж слишком много с нами приключилось,
Но в чувствах искренен, и в этом есть вся сила.
Я уж старался измениться, поверь,
не только для тебя.
Срывался часто на друзей,
срывался часто на себя…
Я верю, горы мы свернем, сведем и многое на нет,
Ведь то, что мы встречаем – с тобою общий наш рассвет.

Трать свои деньги и разоряйся,
Терпи их «Хочу, но ты добивайся»;
Терпи, ведь забудет о том, что ты жив;
«Общения нет, но ты, это, держись».
Терпи, что ей ты вовсе не нужен.
Ты ей никто – игрушка, не больше.
Терпи то, что ноги о тебя вытирают,
Не ценят, что хуже еще, презирают.
Знай, что прощенья просить будут часто;
Прощать таких глупо, очень опасно.
Сам прощал много и пожалел, —
Теперь понимаю, что натворил.

Хоть не сравнятся с чувствами иными
Как те, с чьей помощью люблю,
С тобой давно мы стали однокоренными —
Такой вот дрянью я себя гублю.
Я бы прощенья попросил,
Но не сейчас, увы, с меня довольно.
Я бы вернулся только за!
Люблю тебя, хоть и невольно…
Да, я боюсь. Боюсь ошибок,
Что мне пришлось с тобою совершить,
Но все к тому велось, поверь мне.
Нам ничего не изменить.
Прошу тебя, мне не желай…
Мне не желай найти любовь,
Я вот нашел, на долго ли…
Все ноги стер с тобою в кровь!
Я б все исправил, но зачем?
Когда я знаю весь исход:
Ты все равно ответишь «Нет».
Пускай все задом наперед.

Родной Душе непрозаическая весть
От нелюбимого тобой поэта
Родной Души, что так отчаянно сражалась;
родной души, что так тебя любила…
Крепчает разум, сердце вновь немеет;
Хлопочу будто бы устами пушкиниста:
Сначала холод был, тебя я ненавидел —
Теперь готов предстать твоим протагонистом.
Я долго бы еще смотрел на твой профайл,
И изучал тебя как будто ты моя игрушка,
Но тупо лезть в те вещи, которые не знаю,
И все равно, что мне напела та кукушка.
Я б стал твоей поддержкой, кислородом,
Пропал бы вновь с сети на длительное время,
И слыл бы вновь «любимым психом» и «уродом»,
Что вновь вложил на плечи твои бремя.
Все, что сказал, пускай как будто испарится
Как страшный сон, как вещая беда.
Пускай все, что написано, осядет в сердце,
Зацепится в душе за струны
навсегда.

Любовь из ветвей перекрытых
Мечтателя, чья ложь – конек;
Он врет, все будто шито-крыто,
Но в сердце лишь сплошной намек.
Дай волю, станет кем угодно.
Он твой плейбой, заветная мечта,
Что не молчит и за свободу слова,
В чьей голове сумбурность, суета.
Из всех, кто стал твоим героем,
Он самый верный, самый лучший,
Хоть стал для снобов он изгоем.
Спугнуть его – типичный случай.
С тобой пошел бы далеко,
Пускай на край Земли, не важно.
Учись читать не между строк,
Не строй в себе ни гордость, ни отважность.
Он хочет лишь на нет сомнения свести,
Но для него меняться не готова.
Он тот, с кем жизнь не стыдно провести,
Но отказала вновь ему, и снова…
Он огорчен, поломан как игрушка.
Что до тебя… Тебе же просто все равно.
Ты навела прицел, сместила мушку
Еще тогда, очень давно.
Винил бы сильно он себя,
Плевал скорей на все невзгоды.
И вот, казалось, СМСка от тебя,
Но это вновь…
Прогноз погоды.
Я просто описал типичность.
Почти что все, за что так стыдно,
На все мне рифм не хватит разжевать,
Не хватит вам фантазии прикинуть.
Мне все равно, что пишут обо мне по группам,
И как-то фиолетово на ваше мненье.
Вы по мечтателя пойдите стопам
И станьте никому не нужной тенью.
Похороните близких, жизни краски.
Не обвиняйте меня сильно,
Не думайте, что все, что написал – лишь сказки.
Я посмеюсь последним и ехидно.
Уж не пытались измениться,
Вам это чувство незнакомо.
Не верю в счастье по крупицам…
И вряд ли вы меня поймете.

Если б все было по-другому,
Я бы не вел себя как скот.
Быть лучше дай ей только волю,
Тогда б не разевал свой рот.
Я слишком правильный, наверно.
Наверно, нам не по пути.
Я б заново все, может быть, и сверил,
Но тут все плохо, сколько ни крути.
Да, мимолетно это было.
Да, мы немного провстречались,
Но вспомни, как оно убыло,
И вспомни: глупо прозевали.
Я каюсь, к сожаленью, редко,
Но обещал стишок тебе я про слона,
И вместо я решил напомнить кредо:
«Любимы… Вместе… Навсегда».

Мы вместе станем с тобою иными,
Укрывшись под нашим общим хитином…
Сменив обстановку средь ночи в подъезде,
Романтику сложно найти не в протесте.
Умолкну, в глаза посмотрю, помечтаю
О том, чтоб со мною ты вместе осталась,
И нежно, робко, совсем ни к чему
Тебя я к себе сильно-сильно прижму.
Я б написал о рассветных закатах,
Но вновь бы бродил по всяким палатам
Заброшенных зданий лечебниц и клиник,
Исписана матом где каждая стенка.
Пишу поверх брани тебе свои письма,
В меру сопливые, чтоб не загрызли.
Любовные вестки простые, в стихах
О том, как ты рядом со мною была…
Прости, но сейчас обнимаю другую
Тебя… Но совсем чересчур уж иную.
Ты была светом средь темного царства,
Но стала кем-то… совсем другой масти.
Опять моя муза словно пропала
Без вести, будто себя поломала.
Милая, где ты? Скорей возвращайся…
Хотя б для того, чтобы вновь попрощаться…

Он пальцами водил по мертвым векам,
Сложил ручища на груди, как балисонг,
И понял, кровь застыла в ее венах,
Любимую отправив в вечный сон.
Душа, расправив свои крылья,
Взлетела в небо будто ангел.
До сей момента лишь остервенела,
А он до сей момента и не плакал.

Ты глупо поклонишься в реверансе
И голову куда-то в пол склонишь свою пустую,
Но также с легкостью и на колени встанешь,
Не чувствуя оттенка гордости,
свободы.
Но лишь предстань однажды
перед мужчиной на менисках —
Тебя не станет добиваться даже муха,
И будешь мечена ты в черных списках
Как никому ненужная старуха.
И будто экспонат
покроешь себя пылью,
Дождавшись часа заржавенья,
А честь твоя навечно провоняет гнилью
Из самых личных счетов
и соображений.

О смысле многого могу я рассуждать,
Клясть, ругать и осуждать;
Все думать о твоих проступках,
Молчать, идти навстречу, на уступки;
Себя винить; быть может, я не прав,
Но потерять тебя – мой главный страх.
И раз уж речь зашла о смысле…
Прошу, будь смыслом моей жизни!