Даниил Шаменков - No love. Deluxe.

Играй мне дальше свои ноты,
Как тускло ты бы не светило.
Играй в рассветы и восходы,
Как сильно я б не полюбила…
По водной глади пробегись.
Твой след бельмом для ватерлиний.
Не сбейся вдруг, остановившись.
Свят блеск морей лазурно синих.
Пунктир пусти по рекам и озерам,
Переливайся глухо белым светом,
Слыви красивейшим позером
В закат, закончив все припевом.
Я средь ночной тоски поплачу:
Это привязанность, я понимаю.
И понимаю я, что это значит
Тебя люблю и про себя внимаю.
Ты отдохни, мы встретимся под утро…
Ведь и проснемся в одно время.
Ты для меня все-все, что нужно;
Ты для меня и жизнь и бремя.

Вдали за облаками звезды скрыты,
Что сердцем и душой к тебе открыты,
Вблизи стоит лишь самый светлый огонек —
Твоя, та самая любовь…
Мы убежим куда-то вдаль, прям за пригорок,
И свалимся на голову проблемам,
Чтоб стать намного выше всех порогов,
Чтоб нам опять и вновь нашли замену…
Мы будто два влюбленных,
Избитых жизнью, жизненной закалкой,
До боли от любви умалишенных,
Но прям как я, ты одинокий сталкер.
Мы вместе уплывем хоть в Антарктиду,
Чтоб просто затянуть узлы
С тобою наших отношений.
С тобой на общем корабле.
Но понимай привязанность, как хочешь.
Ты для меня звездой зажжешься в небе,
И близко быть ко мне не сможешь;
Сниму я лишь одну на землю…
Ты не подумай,
Я не считаю дружбу лишней,
Но признаю, что сильно меркнет
Она на фоне чьих-то отношений;
Ведь даже звезды, что на небе
Порой бывают и светлее.

Снимись в немом кино,
мешая дикую формальность.
Прими обличье ворона,
приняв всю аморальность…
Внемли один из тысячи грехов,
что ты на памяти свершил,
Поняв, что каждый поголовно
ты от другого отличил.
Не восседай на троне и правь лишь сам собой;
Решай все медленно, зато своею головой;
За дело не берись, что манит сильно чересчур;
Не бойся чаще делать перекур.
Снимись в немом кино,
мешая дикую формальность.
Прими обличье ворона,
приняв всю аморальность…
Не отступись, но будь предельно аккуратен;
Всегда носи одежку, что носишь при параде;
Внимай не мыслям старших, что типа жизнь видали,
А тех, чья жизнь проста,
но по структуре – мемуары.
Свершай поступки, за коих дело тебе стыдно,
Но кайся вовремя, чтоб честью было все покрыто;
Вонзись иглой в сердца всех тех, к тебе кто далеко
и близко,
Но в их очах, прошу, не падай слишком низко.
Снимись в немом кино,
мешая дикую формальность.
Прими обличье ворона,
приняв всю аморальность…
Мы не безгрешны, братцы,
отчалить нужно лишь не нам.
Чего уж стоит только дружба,
что вновь ушла на второй план?
Чего, скажите, стоит человек,
что позабыл семью и корни?
Что он готов вам показать на ваши слезы,
ваши сопли?
Чего достойна та любовь,
что столь глупа, обыкновенна?
Что музой служит не тебе,
и вам не дарит вдохновенье?
Снимись в немом кино,
мешая дикую формальность.
Прими обличье ворона,
приняв всю аморальность…
Остепенился, стал взрослей,
открыл дорогу, новый путь;
Орлиный профиль, клюв подбровно —
Все также сильно вникший в суть;
И чувство, будто нет гордыни,
Как будто потерял весь жар,
Как будто крылья цвета пепла
Остыли резко, пустив пар…

Мы лежали с нею на крыше,
Глядя в небеса и древ крон поднебесных.
Смотрели не в звезды, а в облака;
Смотрели, видали сюжеты для песен…
Я видел не то, что видит она:
Эфир, глубину и страшные лица.
Она увидать умудрилась слона;
Большого, красивого, как в небылицах.
Заставить меня заметить его
Ей труда не составило вовсе,
Но заметив его, замирало дыханье,
Как будто в душе моей вспыхнула осень.
Я смотрел на слона, а он видел меня;
Я чувствовал взгляд его на себе.
Резвился и прыгал по облакам,
А я, спотыкаясь, прямо за ним.
Он бежал быстро, назад не глядел,
Но стоило мне разочек моргнуть,
Как я не заметил, что он улетел,
Отправившись вдаль,
в свой добрый путь.
На небе я видел теперь пустоту,
Но не заметил. Невинно заплакал
Не от того, что видал красоту,
А от того, что ее слишком мало.
И вот я вновь очутился на крыше,
Все утирая с глаз своих слезы.
Теперь я видел землю не свыше,
И мимо мирно носились стрекозы.
Музы глаза чересчур засверкали:
«Ты видел все то же, что видела я?».
Весь вечер оставшийся глухо молчали,
А слон вместе с детством ушел от меня…

Мне очень обидно,
Ведь бросить хотела ты то,
Что подавно пожато,
Подавно привито…
Мне очень обидно.
Ты бросить хотела ведь то,
За что боролись с тобой,
За чем вместе бежали,
За что вместе шли в бой…
Мне очень обидно,
Что мог остаться один,
Что мог вернуться в тот год,
Когда был не собой,
Был я вовсе не тот.

Водил за нос? Увы, не помню.
Когда такое, друже, было?
Ты ври, чтоб хоть звучало лучше,
И от тебя чтоб не убыло.
Сводил мосты? Увы, не вспомню.
Лишь видел свет в конце тоннеля.
Смотрелся в их глазах достойно,
Но чересчур высокомерно.

Привет,
я познакомиться хотел.
Твои глаза и губы
я полюбил почти что сразу.
Увидел их и будто вмиг я повзрослел,
Словив симпатию-заразу.
Привет,
с тобой мы вроде бы на «ты».
Не хочешь вместе погулять?
Я принесу тебе цветы…
Мы встретимся примерно в пять.
Привет,
я тут решил:
хочу встречаться.
Я без тебя никем останусь.
Мне надоело уж влюбляться.
Хочу, чтоб стала ты мне парой.
Привет,
вчера, ты помнишь поцелуй?
Он был по пьяни, искренний до жути…
Теперь лишь с этим и живу.
Я повторить хотел бы, ты не против?
Привет,
(вставая на колено),
я долго думал, ждал, готовился и верил
И чувствую, похоже, нам пора.
Открой мне в сердце свое двери
И замуж выйди за меня…
Привет,
серьезно? Две полоски?
И сколько времени прошло?
Быть может, месяц? Иль вся осень?
Похоже, Счастье нас нашло…
Привет,
сынок. Сегодня в школу.
Пора взрослеть. Твой первый класс…
За жизнь примеришь всяки роли,
Но это та, в кой больше красок.
Привет,
хочу поздравить с годовщиной.
Прошло с тех пор уж тридцать лет,
Прошла не первая декада,
Как вместе стали я и ты.
Привет…
Вновь мертвое молчанье…
Ты умерла в свой день рождения.
Молчи. Ты не ответишь, знаю.
Была поддержкой мне и звеньем.
Я вновь ногами на могиле.
Мне жаль, что так вот получилось,
И зуб даю, я не привыкну,
Что чувства пахнут теперь гнилью.
Сын не приехал: он работал,
Жена – обязанности – дом;
Подавно заданная схема.
Подавно вбитый в горле ком.
Я тут к чему. Сказать хотел,
Что говорю я в первый раз:
«Ты знай, тебя за жизнь не разлюбил!
С тобою все меняло скрас:
Из черно-белых серых будней,
Из депрессивных мутных красок
В тот попугайчато-зеленый,
В тот ярко-желтый или красный.
Мы видели всю жизнь вдвоем,
Видали вместе смерть и горе,
Но я теперь… увы… с другой.
Перед тобой, прости, виновен.
Она не любит так же сильно,
Лишь лечит одинокого орла
От одиночества
как панацея,
Что пью я прямо из горла.
Не хватит высказать все фраз,
Меня, прошу, не проклинай!»
И надо мне сказать
хоть раз:
«Прости, Любимая, прощай».