Борис Щербаков - Мы идем по жизни, как по полю

Твой лук тяжёл и жёсток – не тростник.
А тетиву ты должен натянуть,
Но разве с луком борешься в тот миг?
Ты мышцы тренируешь – в этом суть».

«Но существуют люди, для которых
Стрельба из лука и приятна, и легка,
А для меня препятствия и шоры
Жизнь подставляет, бьёт меня в бока».

«Никогда на других не смотри,
У каждого своя мишень, свой лук,
И цели есть у каждого свои,
И время для свершения, мой друг.

Так, для одних есть цель попасть в мишень,
А для кого-то – выпустить стрелу.
И побороть сомненье, слабость, лень.
Не возлагая на других вину».

И улыбнувшись вновь, учитель произнёс:
«Хочу открыть тебе секрет один:
И ветер, и туман, что он принёс,
И жёсткий лук, твой друг и господин, —

Всё это существует по себе,
Как данность жизни, а не чтоб мешать тебе.
На трудности всегда легко пенять,
Ты соберись и начинай стрелять.

А можешь и гордыню усмирить,
И выбрать цель попроще и вблизи
И с радостью в упор в неё палить,
Тогда уж совершенства не проси».

Один мальчишка всех критиковал,
Учитель строго глянул, он притих.
«Коль ищешь совершенства, —
педагог сказал, —
Начни с себя, а не с других».

Проще самому надеть сандалии,
Чем покрывать ковром весь мир.
В Китае эту притчу почитали —
Для жизни неплохой ориентир.

Во времена далекие
Жил-был мудрец в Китае,
За знания глубокие
Его все почитали.
Однажды, путешествуя,
Попал на конкурс он,
Где ждали соискания,
Придя со всех сторон,
Все лучшие художники
Тех праведных времён.
Для взора строгих критиков
Представили они
Огромное количество
Прекраснейших картин.
В оценке всех достойнейших
Те выбрали лишь две,
Но самых превосходнейших
Во всей большой стране.
В смущении смотрели,
Шептались меж собой,
Устали, закипели,
Дать первенство какой?
Искусство, утончённость
Обоих мастеров,
Равны проникновенность,
Гармония, остов.
Не могут отыскать
Изъянов никаких.
Тут нужно помогать,
Мудрец смотрел на них
И вышел с предложением:
«Давайте помогу».
Узнали, с уважением
Доверили ему.
Он подошёл к художникам
И тихо говорит:
«Прекрасные картины
Не знаю, право, сам,
Как подыскать причины.
Хочу дать слово вам.
Прошу, чтоб оценили
Свои работы вы,
Изъяны их раскрыли,
Добавили канвы.
А нас освободили
От этой кутерьмы».
Художники задумались,
И первый говорит:
«Свою картину знаю,
В ней сила, колорит.
Её все обожают,
Она звездой горит».
Мудрец сказал: «Прекрасно,
А что же скажешь ты,
Тебе всё тоже ясно?»
Второй же всё молчит…
«Простите, я не знаю,
С каких огрех начать».
«Ну что ж, предпочитаю
Тебе я приз отдать».
«Но как! – воскликнул первый. —
В моей огрехов нет,
И ваш вердикт не верный,
Прошу нам дать ответ».

«Друзья, скажу вам прямо,
Коль мастер говорит,
В работе нет изъяна,
То, значит, он изжит
Или достиг предела.
Долг первенство отдать
Тому, кто может смело
Ошибки признавать,
Кто смотрит зорко, зрело
И видит ясно суть,
Движенье продолжает,
А ты окончил путь.
Пусть правду уважает,
Достигнувший того же.
И первенство оставит
Тому, кто путь продолжит».

Постучал как-то раз к одному старику
Нищий странник без сил, одинокий.
Наш старик его принял, налил кофейку
И, поскольку душой был широкой,

Пригласил на ночлег, чтоб не шел тот во тьму.
Расспросил, мол, откуда путь держишь, куда?
Отвечал бедолага, поправив суму:
«Людям правду несу я всегда.

От того, где б я ни был, куда бы ни шел,
За неё все меня прогоняют».
Удивился старик, но накрыл ему стол,
Повечеряли, ночь… Засыпают.

Утром есть приготовил и будит – вставай.
Тот проснулся, увидел: старик одноглазый.
И в лицо хохотнул: «Да ты, дед, кривой».
Рассердился старик и прогнал его сразу.

А вдогонку сказал: «Не изменишь судьбы,
Ненавистен ты всем не за правду.
И упрёки твои просто злы и грубы,
И в общеньи возводят преграду».

Так правда, без любви произнесённая,
Порою просто может оскорбить.
Лишь истина, заботой озарённая,
Всех окрыляет, помогает людям жить.

Во времена далёкие
В Китае жил старик,
И в годы те нелегкие
Жил скромно, как привык.
Но многие монархи
От зависти к нему,
Порой несли подарки,
Узнайте, почему.
У старика был белый
Прекрасный, статный конь.
Бесстрашный и умелый,
Крутой, как сам огонь.
И сказочные цены
Давали за него.
Старик же неизменно
Отказывал легко.
Но как-то раз из стойла
Пропал наш белый друг.
Селенье не спокойно,
Сочувствуют вокруг.
«Глупец, – кой-кто толкует, —
А мог разбогатеть.
Мы знали, что своруют,
Умнее будет впредь».
Старик им добродушно:
«С догадкой не спеши,
Конь убежал с конюшни,
Ну так вот и скажи.
Не знаю я, что это,
Несчастье или нет.
Благословенье света,
Или другой сюжет».
А через две недели
Вернулся верный друг,
Чуть погулял на воле,
С собой привел подруг.
Табун, считай, из леса,
Привел он старику.
Народ в покат: «Повеса,
На счастье земляку».
Старик: «Ну что за драка,
С догадкой не спеши.
Вернулся наш гуляка.
Вот так вот и скажи.
Не знаю я, что это,
Удача или нет,
Благословенье света,
Или другой сюжет».
Народ не стал перечить,
Но всякий думал так:
«Старик судьбой отмечен,
А с виду-то простак».
Сын старика послушал:
«Не будем рассуждать,
Не время бить баклуши,
Их нужно объезжать».
За дело взялся споро,
Почти объездил всех,
Но жизнь полна узоров,
Упал он, как на грех.
Сломал бедняга ноги.
Судачат все опять:
«Да, прав был наш убогий,
На нем судьбы печать».
Старик совсем не весел,
Но всё же им сказал:
«Вам не разжечь мне чресел,
Давно я аксакал.
Да, сын, увы, увечен,
Сломал он две ноги.
Да, мир не безупречен,
Не будьте же строги.
Увы, никто не знает,
Что плохо, а что нет.
Лишь время все расставит
И принесет нам свет».
И надо же – случилось,
В страну пришла война.
На горе, не на милость,
Приходит к нам она.
Все женщины в печали,
Всех молодых мужчин
Всех начисто забрали.
Остался только сын,
Сын старика, калека,
Но дома и живой,
А многих уж навеки
Им не вернуть домой.
Печалятся все люди,
И снова к старику:
«Опять ты прав по сути,
Нам не унять тоску».
Старик же им глаголет:
«Торопитесь опять,
Что время производит,
Нам часто не понять».
Такая вот судьбина,
В ней время не гранит.
И жизнь – не картина,
А сложный лабиринт.