Александр Строганов - Стихи

***

У треска ночного нет кровоточащих истин,
Нет суетных ноток, бесстыдных прикрас,
Нет строгости сажи, возраста листьев,
Дрожи вина, методичности ласк.

У ласк не сыскать беспричинности света,
И сухости губ, и схожести зла,
Они лишены благодушия тщетного,
Каверзы звезд, близорукости сна.

У сна не бывает величья урока,
Мужества судорог, нудности клятв,
Красных отметок на снимках и сроках,
Вольности жизни, любви декабря.

По декабрю и свеча бесконечна,
И спаленка знает, о чем здесь молчат,
И что за фрегат, и что не обещано,
И как не тревожить, и что есмь мечта…

***

Кто чуть слышно в светелке у нищего
Серебряной ложечкой тычется, ищет,

Где сокрыта живая вода
Под неласковой пленочкой льда?

Это сада январского неслуши жалят,
Целуясь под окнами, ушку мешая

Алмазному вспыхнуть дотла.
О, как близко на сердце игла.

***

Ревнивец февраль
С ухмылкою старого-старого льва
Завьюжит, завьюжит,

Ножом полоснет,
На миг ослепит раструбы двора
И снега гирлянды жемчужные,

Дрожащий
Сорвет острия огонек
И спрячет в подъезде…

Один да другой,
И потянутся на восток
Следом кровавым созвездия.

***

Памяти М. И. Цветаевой

Снег. Сон светил. Собор слепых.
Сокрыты небеса, следы и тени.
Зрачки слагают акростих
Создателю за час до единения

Начал в холодный белый звон
По сумеркам, студентам и Марине,
По бражникам, ушедшим на поклон
Туда, к воде, где нет воды в помине.

Исчезли звенья, своды, письмена
На дне всепоглощающего света.
Лишенные согласных имена
Грустны, как птицы Ветхого Завета.

Не слышен стон последних каравелл,
Размытых насмерть порошком стеклянным,
И лишь видения касаются несмело
Дрожащих век хозяев покаянных.

Всё – снег. Зима остановила ось
Осмеянного светопреставления,
Как няня, вытирающая слезы
Наказанному на колени.

Всё – кольца, кружева, всё – хрупкий сад,
Всё в голубом пушистом дыме.
И белый звон, и снегопад
Над бедной головой Марины.

***

Я – бессонница. Бессонница моя.
Домовые мои да я.
Медленно пьем горячий чай.
Ложки постукивают – дай, динь дай…

Со двора мороз в окошко шепчет.
Не понять. Лишь пар. Его речи
Узорные и важные – львы да лапы.
На кухне хлебная баба

В кастрюлях гремит, поет.
Скоро ли блинов черед?
И я запою. Ох-хой,
Подпевай, домовой мой!

Я – бессонница. Бессонница моя.
Когда хлопотно под лампами хлопьям,
Когда молчат мои простуженные двери,
Когда вьюга плачет, бедный зверь.

В белом дворники, и сад, и карусели.
И не надоели им метели?

Проиграю свою боль
Догола, да в снег-соль

Танцевать с домовыми в дым
По площадкам полуживым,
Да в глазастые двери стучать —
Двенадцать, двенадцать…

Деревья зимой

1.

Есть деревья, что зимой не спят.
Это городские деревья.
Вздрагивая от криков детей
И сигналов неотложки,
Они до боли сжимают друг другу корни,
И красная кора их
Покрывается пупырышками
Наподобие гусиной кожи.

Им кажется,
Что у них есть Бог,
Свой древний Бог,
Бог Древ.

О, мученики зимы,
Городские деревья,
Как бы им хотелось забыться.
Пусть ненадолго.

Не умея молиться,
Как это делали их родители
И прародители,
Они придумали свою молитву:

Бог Древ, дай сон
Пусть хоть на миг…

Как будто шоферы в таксопарке
Играют гудками:
Бог Древ, дай сон
Пусть хоть на миг…

О, мученики зимы,
Городские деревья…
Как им хотелось увидеть своего избавителя
В толпах прохожих!

Их ветви потрошили облака.
Как подушки,
Но Бога не оказалось и там.
Только снег
Перьями падал на землю.

Бог Древ, дай сон
Пусть хоть на миг…

2.

Вечереет.
Зажигается одно окно.
Только одно окно.
Нависший над ним тополь видит
Как старик вышел на кухню,
С тем чтобы приготовить
Себе чай.

Вот Бог, Бог Древ,
Бог Древ, дай сон,
Дай сон…

Старик вспомнил что-то,
Смеется,
Смеется и готовит
Себе чай.

О, Бог,
Ты жесток,
Ты не хочешь слышать
Мольбы деревьев!
Отчего же,
Бог?

Старик все еще посмеивается,
Наливая себе чай.
Двадцать пять лет назад
Старик посадил тополь.

***

Часы.
Чары.
Череда чисел.
Плечи креста,
Распоровшие дату.

Часослов ожидания
Крапленого чуда.

Шаг черепаший
Заласканных четок.
Золотой порошок
Ускользающих лун.

Кладбище пчел.
Колчан паука.

Беседа глухонемых
За стеклянной дверью
Холодных палат,
Я помню их пальцы.

Локти точильщика.
Конница искр,
Легкая конница
Господа Бога.

Ходатай сухонький
Грехопадения.

Ходики.
Ходики.
Череда чисел.
Чары.
Часы.

***

Казались кровью Каину волосы Авеля,
И руки горели от нетерпения вычерпать тело.
Нет, не в поле, в пыли, кареглазые эти проделки,
Много выше на жирной тарелке пальцы оставлены.

На кухни сырые вносили птиц обезглавленных.
Так начиналось, и было уже ничего не поделать.
Руки горели от нетерпенья вычерпывать тело,
Было пасмурно, и на улицах стружка оставлена.

Уже пили вино, уже пили впотьмах, уже сыпали яблоки.
Той порой привиденьем, как оспою, каста болела.
Так начиналось, и было уже ничего не поделать.
В жмурки играли и самых сноровистых кутали в наволочку.

Крали веревки, с женщин в чуланах срывали исподнее,
На свадьбах борцы перед дракою делались белыми.
Той порой привидением, как оспою, каста болела.
Крыть ворон да собаками глупых травить было модно.

Чудно́ хоронили. Без изумленья, без бубнов, не плакали.
Ждали торжеств, торжествам отдавались всецело,
На свадьбах борцы перед дракою делались белыми.
Красили в красное весла, детишек же метили знаками.

Чуда не ждали, однако вязали мышиные хвостики.
Щурились, губы сколоть каленой иглой умели.
Но ждали торжеств, торжествам отдавались всецело.
Смехом живым украшали знамена и лопасти.