Валерий Дудаков - Частичное затмение. Без маски

Где Донской, Боголюбский, почившие в бозе,
И с Ростовом спряжения нет,
Стал купеческим, славное прошлое вроде
Разменявши на горсти монет.

Прошлых княжеств давно уже минули сроки,
Не поймёшь, где преданья, где быль,
Словно страж колокольня, чьё око высоко
Прорезает напруженный шпиль.

Да не так уже важно, что в прошлом случалось,
Хоть и стоит его вспоминать,
С тихой грустью сегодня в наследство достался
Прежний век нам от «аза» до «ять».

Есть Владимир, чьё имя в величье доныне,
Был и Суздаль во славе сиречь,
Словно русские мимо прошли хунвейбины,
Чтоб из памяти напрочь стереть.

Золотыми вратами то прошлое скрыто,
В нём церковных строений узор,
Только голуби сизые в нишах забитых
Вспоминают твой царственный взор.

Что грибы в тёмном лесе взнеслись в поднебесье
Церкви, башенки, монастыри,
И, как отблески славы, краснеют в полесьях
Предзакатные всплески зари.

Отраженья поникших берёз
В зазеркалье уснувшей воды,
Ты из близкого прошлого, Плёс,
Сохраняешь его ты следы.

И виденье пригрезилось мне,
Левитан здесь бродил и не раз,
Не один, но грустя в тишине,
Чтоб уйти от назойливых глаз.

Так банален твой скромный наряд,
Пешеходных прогулок настрой,
Мне мерещится: Чехова взгляд
Наблюдает всегда за тобой.

Крики чаек, безмолвье скворцов,
Всплески рыб, словно жизнь не спешит,
Вижу – стынет в окне озерцо,
Это Волга уснула в тиши.

Чуть алеет ленивый закат,
Что вокруг то ли бред, то ли жизнь,
Прежний век не воротишь назад,
Погрустив, ты к нему обернись.

Где-то скучно, занудно и тонко
Стоны птиц, как скулёж за стеной,
Словно в горы иду я с котомкой,
Тяжкий груз унося за спиной.

Это Крым в дымке розово-сизой,
В нём скрываюсь от сумрачных дней,
Каждый он как на нитку нанизан,
А пройдёт, ты о том не жалей.

Вот шагнуть бы в морское пространство
С влажной далью, всегда голубой,
Век живи, век живительно странствуй,
Приближаясь к той цели одной,

Что таится вдали горизонта,
И чем ближе, тем дальше зовёт,
Недотрога – её только троньте —
Вмиг вскипит и заманит в полёт.

Полдневное схлынет затишье,
От жара укрыться сумей,
И стынут вечерние крыши
От солнцем прожаренных дней.

Вечерних забот постоянство,
Не думать о жизни иной,
Какое блаженство есть пьянство
Заката за дальней горой.

Рубиновым цветом он светит,
Хрустального неба бокал
Сквозь синь уходящего лета
Все краски округи вобрал.

Расцвечены дали так ловко,
Ласкают и слух мой и глаз,
Здесь кистью прошёл Айвазовский,
Но тоньше природы окрас.

И слово порой так неёмко,
Пусть редкостной рифмой звенит,
Природа – всегда незнакомка,
Поманит, мелькнёт, удивит.

Зубья гор, обнаженная челюсть,
Годы съели под ветром седым,
Копошится вкруг мелкая челядь
Утром ранним с усердием ночным,

Где ловили неспешную рыбку,
В тонких сетях добычу свозя,
Чтобы сбыть поскорее с улыбкой,
Ведь оставить до полдня нельзя.

Что ж, то Крым, здесь лениво и зыбко
Точит пену волна за волной,
Открывает нам солнце напитки,
Озарив тишину и покой.

Ну а я, очарованный странник,
Приблудился согласно уму,
Только сердце уснувшее ранит
За двоих, почему – не пойму.

И сбежав от ушедших соблазнов
Сквозь июль и на август густой,
Я, уставший, строптивый и разный,
Здесь живу, чтоб потом ни ногой.

Вечер на горы спускается рано,
И море застыло волной за спиной,
Пусть вылечит солнце душевные раны,
Тихо затянет их тенью ночной.

Слушаю «Битлз», с юных лет к ним привязан,
К музыке этой от «Плиз ми» к «Хир кам
Зе Сан», и солнце восходит разом
От Ливерпуля в Россию к нам.

Закат моему настроению в тон,
Ритм отбиваю «Бэк ин зе ЮССАР»
И вспоминаю Брайтон и Лондон,
Когда тонет в море оранжевый шар.

Сижу на балконе под крымским небом,
Солнце в закате, пусть «Лет ит би»,
Нужно не много – вина и хлеба
С надеждой извечной: Бог, помоги.

Пой, Пол Маккартни, все бабы стервы,
И выпьем четверть, пьянея вином,
Водят нас за нос, а мы им верим,
Впрочем, не так уж плохо живём.

И предаваясь всей жизни соблазнам,
Пусть нестерпимы спокойствия враги,
Будем любить неуёмных и разных
С мыслью одной: помоги «Лет ит би».

За купол с прорезями солнце сходит в семь,
Жара спадает, шашечки домов
Окрас меняют, шахматные клетки улиц
К вечерней созывают мир игре,
Забравшиеся к скалам на горе
Дома, как в дамках, пахнут сладким ульем
Последние базары, где хохол готов
Отдать и фрукты, и цибулю даром всем.

Уходят в полночь корабли, восходят звёзды,
Безмолвно отправляются в полёт
мышей летучие стада,
Шуршат ночные крысы,
из винных погребов скребясь,
Из лавок продуктовых сворой выходя,
В ночи они черны, заметить их нельзя,
Пыхтят, живое всё вокруг сгрызая, осердясь,
И ёжатся, к стволу прижавши ветви, кипарисы,
Закутались, лишь зябко шишки мёрзнут.

То Крым не праздничный. Неужто в самом деле?
А где морские волны, дивные восходы и закаты,
Прибоя шум, шаланды и уловы?
Бакланы, всяческая рыбка?
Ливадия, Ай-Петри, Ялта, Кореиз?
Где солнца яркого полдневного сюрприз
И крымских вин янтарная улыбка?
Всё это есть, не будем всуе повторять, однако,
И затихает в сумерках заката Кацивели.

К сентябрю август движется трудно,
Бабье лето не йдёт ко двору,
Так восход наступающим утром
В прошлый месяц подводит черту.

За уходом ушедшего лета
Голос птиц, тонкий ветра посыл,
С каждым днем всё яснее приметы
Листопад поутру доносил.

В пятнах листья каштанов свернулись,
Словно спрятался в них ягуар,
Солнце, выйдя на миг, улыбнулось,
Луч прощальный зажёг солнца дар.

Был напитком хмельным он и острым
Для крутых настоящих мужчин,
Но попал под запрет горбачёвский,
Хоть и не было веских причин.

Что ж, прославлен портвейн тот недаром,
Может, вспомнится нынче он вам,
Я янтарный привет Краснодара
Наливаю в гранёный стакан.