Борис Большаков - Сердце трубадура

В развалинах – привиделись призы —
трофеи – кубки, грамоты, медали…
Свидетели хронической борьбы.

В сиянии – улыбчивой слезы́ —
мои недостающие детали —
цилиндры, пирамиды и кубы́…

Живые треугольники, круги́ —
проекции мечтаний и реалий —
особо интересны под коньяк…

Привязанность – втирается в долги́,
крепки́ узлы́ – во множестве спиралей,
и – голову ломает отходня́к.

Но – в землю упирается телец —
копытами, нахраписто и спьяну,
рогами – в знак хронической борьбы.

Смотрю и вижу – серость и багрец,
но – смена настроения – по плану…
Пропали – небо, листья и грибы.

Ноябрь. Питер. Ло́мка. Водка. Сельдь.
Весь мир – подвал, случайный и роди́мый:
не каждому – стоять на высоте…

На ме́рных ча́шах —
снова – жизнь и смерть,
закрытый сейф и – путь исповеди́мый,
и – танцы – в сковородке – на плите.

Я не хочу – оправдывать шаги́,
и – наготу цензурить – за барьером,
жуя перчатку, брошенную – в глаз.

В моих веса́х – намеренья – благи,
но мой поход – одобрен Люцефером:
он мне – знаком,
и – каждому из вас.

Смотрю и вижу – осень, как магнит,
и – думать ни о чём другом – не стану.
Ушёл в себя – на не́сколько минут.

Я – в золоте – богат и знаменит,
и – мокрая листва – скрывает рану,
и – мысли – вслух – не кли́нят, не кляну́т…

Да, тяжело – прощать и возвращать:
работает – в три смены – душева́рка,
и – демоны – верёвочки плетут.

Прости, я – жив. Не надо обещать.
Не вышел на ходу́, не брызнул – ярко.
Остался – как дурак – ни там, ни тут…

О, мой каприз – люби́ть сейча́с и зде́сь,
и – выражать себя винтажным сло́гом,
не унижаясь чувственным собой…

До боли – человеческая смесь,
приправленная дьяволом и Богом,
бурли́т – во мне – хронической борьбой.

Звенит в ушах – скупая тишина,
и – стали мы друг другу палачами,
и – разделились вдруг на «я» – и – «ты».

Умение – геройская цена —
ложиться спать – не с первыми лучами —
солёный вкус несбыточной мечты.

Возможно, завтра – всё сотрётся в пыль,
всё – да́вящее, ре́жущее, ко́лю-
щее, болезнь отступит – без крюков…

Ох, обострён – осенний водевиль!
Кружась – от рецидива – к алкоголю,
я – вышел из себя,
и – был тако́в.

6.11.19

Об твердолобость разбит косяк,
в прыжке – от гения – к идиоту…
Я – тот, который «и так, и сяк»,
я – средний сын – по делам и счёту.

Осточертело – нелепо тлеть,
и быть остывшим – тоска вулкана,
и сложно – плюнуть и растереть,
не опускаясь на дно стакана.

Но из капкана – в собор тайги —
на запись к Высшему Эскулапу —
моё несчастное «Я», беги,
и – не скули, отгрызая лапу.

О как чудесно – владеть собой
и улыбаться в зеркальной глади…
Но я – и праведник, и – Хеллбой —
на этом уличном маскараде…

А кто я – дома – не знаю сам,
и так, и сяк – чёрный, белый, пёстрый,
и жизнь бросается к полюсам,
и там становится злой и чёрствой.

Всему живому нужна вода —
слону, улитке и маргаритке…
Я – заливаюсь, да вот беда —
не так полезны мои напитки.

Я – не последний среди страшил,
среди красивых – не лох, не Бог, но
я – в детстве – бабочку засушил…
Возможно, я потому и сохну.

07—08.08.18

Ушли в кадриль тревога и тоска,
взъерошились круги на водоёме…
Большие счастья щёки и бока
застряли на пути в дверном проёме.

С размерами дверей – не угадать:
у счастья нет разумного предела…
Но глупо и смешно – сидеть и ждать,
и – требовать, чтоб счастье похудело.

Круши, ломай – не жалко косяков!
Бог в помощь! Да в руках – лихой топорик…
Не тот момент – бояться сквозняков
и – скалиться на мир, как бедный Йорик.

Выстреливая молнии острот
в свой адрес – драматично и задорно,
пока ещё способен тонкий рот
горланить и смеяться не притворно.

Как глупо и смешно – сидеть и ждать…
Как трудно и чудно – ломать преграды
и – принимать как дар и благодать
извечные вселенские шарады…

Как сложно и хитро – оставить дом
и стены не долбить для важной встречи…
Нам всем держать ответ перед Судом —
за лишние молчания и речи.

На грамоты бездействий и работ
взгляд упадёт – взыскательный и строгий,
и – будет не до шуток и острот,
как спросят – и рогатый, и безрогий —
за всякие финты и кренделя…

Но времени – крупицы – для разбора…
В шкале от единицы до нуля —
полшага от победы – до позора.

Достойному – счастливый капитал —
по всем линейкам – в ракурсах возможных,
и – как бы глубоко не намотал
пардонный быт – лихих и осторожных —
на механизмы дьявольских станков,
и – как бы громко мы не голосили —
от узких и широких косяков —
даются испытания —
по силе.

15—17.10.18

Шумит холодная вода,
и мысль втянута в воронку,
и – словно хочется – туда,
за ней, вдогонку…

Зеркальный утренний настрой —
и тренировка, по Карнеги:
день говорит – по горло стой
в дерьме и снеге…

Ответь фасадом и нутром
всей огорчительной парковке,
что ты – с лопатой и ведром —
смешной и ловкий.

Непотопляемый баркас,
эвакуатор душ заблудших,
и даже – верится сейчас —
один из лучших…

Подъём – на несколько минут,
и – спуск – на ржавой вагонетке,
и – вновь – терпение и труд
марионетки…

В силках – уныние и тлен,
и смерть лакается из миски,
и ты – улыбчив, как Гуинплен,
не Кот Чеширский…

Шлифует лезвие пеньки
и шрам от уха и до уха,
и Муза кормится с руки,
как потаскуха.

Пустая сеть календаря —
перекрывает всё и сразу,
так начинается заря,
заря – зараза.

27.04.18

Я не устал и мне не больно,
я – молодой и яснолицый —
гоняюсь – пепельно-свеко́льный —
за отрицательной частицей.

Не одинок и не поро́чен,
не безразличен и не бе́ден,
не осушён, не заболо́чен,
не безполезен, и – не вре́ден…