Елена Крюкова - Сотворение мира

Ты, Андрей мой Первозванный,
Крепче в руку мне вцепись!..
Мир метельный,
мир буранный —
Вся такая наша жизнь…

Не кляните, не браните,
Не сцепляйте в горе рук —
Эту вьюгу полюбите:
Гляньте, Красота вокруг!..

Гляньте, вьюга-то, как щука,
Прямо в звезды бьет хвостом!..
Гляньте — две речных излуки
Ледяным лежат крестом…

Свет в избе на косогоре
Обжигает кипятком —
Может, там людское горе
Золотым глядит лицом…

Крепче, крепче — друг за друга!..
Буря — это Красота!
Так же биться будет вьюга
У подножия Креста…

Не корите, не хулите,
Не рыдайте вы во мгле:
Это горе полюбите,
Мбо горе — на Земле.

Ибо все земное — наше.
Ибо жизнь у нас — одна.
Пейте снеговую чашу,
Пейте, милые, до дна!.. —

Навалился ветер камнем.
В грудь идущим ударял.
Иссеченными губами
Петр молитву повторял.

Шли и шли по злой метели,
Сбившись в кучу, лбы склоня, —
А сердца о жизни пели
Средь холодного огня.

Подойдите ко мне, подойдите сюда —
Чья безжалостна хворь, чья огромна беда,
Чей ножом рассечен перекошенный рот, —
Истощенный, болезный, родимый народ.

Подойди ко мне, малый пацанчик немой —
С перевязанной проволокою сумой,
Подойди ко мне, девушка в черном платке —
Пусть затянется язва на страшной щеке!

Подойдите ко мне, подойдите скорей —
Сонмы воющих воем, седых матерей!
Я горячие руки на вас возложу.
Про хребет Гиндукуш ничего не скажу.

Подойди ты ко мне, бесноватый мужик!
К беспредельному горю еще не привык?..
Я тебя, дурачка, из горсти напою,
И одежду отдам, и надежду свою.

Сколько вас там идет?.. — Вся держава идет?..
Подойди ко мне ближе, родимый народ!
Я тебя не отдам, я тебя не предам,
Я устами прильну к твоим грязным стопам.

Я тебя от безумия не исцелю.
Я тебя исцелую, затем что люблю.
Я тебя, умирая, во тьме помяну —
В полумраке плацкарты — лампадку одну:

Как вагоны мотает, на стыках трясет!
Спит на полках вповалку родимый народ,
А девчонка — лампадой в морозе — горит,
Нежным шепотом имя Мое говорит.

…Едва застыл байкальский плес,
Глазастая вода, —
Как по воде пошел Христос,
По нежной кромке льда.

Как зимородок-изумруд,
Озерной глуби гладь…
И так Он рек:
— Здесь берег крут,
Другого — не видать…

Карбас качало вдалеке.
Курили рыбари…
Мороз — аж слезы по щеке…
Андрей сказал: — Смотри!

Смотри, Он по водам идет!
По глади ледяной!
И так прекрасен этот ход,
Что под Его ступней

Поет зеленая вода!
И омуль бьет об лед!.. —
Петр выдохнул:
— Душа всегда
Жива. И не умрет.

Гляди, лед под Его пятой
То алый, будто кровь,
То розовый, то золотой,
То — изумрудный вновь!..

Гляди — Он чудо сотворил,
Прошел Он по водам
Затем, что верил и любил:
Сюда, Учитель, к нам!.. —

Раскинув руки, Он летел
Над пастью синей мглы,
И сотни омулевых тел
Под ним вились, светлы!

Искрили жабры, плавники,
Все рыбье естество
Вкруг отражения ноги
Натруженной Его!

Вихрились волны, как ковыль!
Летела из-под ног
Сибирских звезд епитрахиль,
Свиваяся в клубок!

А Он вдоль по Байкалу шел
С улыбкой на устах.
Холщовый плащ Его, тяжел,
Весь рыбою пропах.

И вот ступил Он на карбас
Ногой в укусах ран.
И на Него тулуп тотчас
Накинул Иоанн.

— Поранил ноги Я об лед,
Но говорю Я вам:
Никто на свете не умрет,
Коль верит в это сам.

О, дайте водки мне глоток,
Брусникой закусить
Моченой!.. Омуля кусок —
И нечего просить.

Согреюсь, на сетях усну.
Горячий сон сойдет.
И по волнам свой вспомяну
Непобедимый ход.

Так на вселенском холоду,
В виду угрюмых скал,
Я твердо верил, что пройду,
И шел, и ликовал!

И кедр, как бы митрополит
Сверкающий, гудел!..

И рек Андрей:
— Спаситель спит.
О, тише, тише… Пусть поспит…
Он сделал, что хотел.

Дождь сечет и сечет эту осень —
Как ей больно, да терпит она…
Глина мокрая, резкая просинь,
И земля под ногой солона.

Дорогие, давно ль вас отпели?
Под ветрами ль погост над рекой?
Вы в Раю — или живы доселе,
Слепоту прикрывая рукой?..

Сени темные шепот наполнил.
Как огарки трещат и чадят…
Он старух горбоносых не помнит,
Большелобых не помнит ребят.

Где ты, отче?..
Прости, если можешб!..
Я по страшному свету бродил.
Я работал — до пота и дрожи.
Я отверженных женщин любил.

Я забыл этот дом над рекою,
Я забыл свою старую мать…
О, коснись меня слабой рукою,
Коль не можешь крепко обнять!..

И старик закачался осиной,
Взял в ладони, от радости слеп,
Щеки грязные блудного сына —
Ради милости поданный хлеб.

И вдыхал до конца его запах,
Вбок пустыми глазами кося,
И стоял на коленях и плакал
Пацаненок, прощенья прося.

Он вдохнул у порога
Слезный вопленый гул —
И с накидки убогой
Снега отряхнул.
И прошел во жилище,
Где пахло кутьей,
Человей — над пищей —
Дух носился, живой.

Марфа — бух на колени!
Жмется мокрой щекой:
— О, вонми же моленьям,
Пронзись нашей тоской!
Брата бедное тело,
Все живое насквозь —
Умирать не хотело,
Да вот, видно, пришлось!..

А Мария не стонет,
Входит в кухню — босой,
Только голову клонит
Да с чугунной косой,
Только тьму прожигает
Да лучинами глаз:
Люди все умирают —
Вот и весь земной сказ!..

— Что вы, Марфа, Мария?..
О, не плачьте, прошу…
Сквозь бураны косые
Я его воскрешу.
Сколько дней он во гробе —
Знать зачем это мне?
Мы стопами — в сугробе,
Мы душою — в огне.

И пошли на кладбище.
И во ржавых снегах
Вышел Лазарь к ним в нищих,
В золотых пеленах.
Марфа руки прижала
Ко кричащему рту!
А Мария дрожала,
Смотря в пустоту.

А Христос улыбался —
Пальцы вроде свечей!
Свет над Ним воздымался:
Копья синих лучей,
Золотые разводы,
Стрелы и веера…
Смерть — да это же — рода:
Вместо завтра — вчера…

И внезапно покрылся
Испариной лоб…
И Христос опустился
На колени в сугроб,
И Мария и Марфа
Метнулись: помочь!..