Владимир Журба - Снизу вверх

У медали три стороны – научитесь глядеть иначе,

Это факт: невелик кругозор у гнома.

Даже ракушки завернуты согласно последовательности Фибоначчи.

Но на это плевать основным потребителям адренохрома

Симуляция жизни, разумных машин генезис,

Праща не умеет прощать, прах превращать в геном.

Твержу как молитву мой крайне упрямый тезис:

«Просто все что имеет вес, непременно падет на дно.»

Мы, привычно различные и до чёртиков схожие.

Задушевно – циничные. Чёрные, белокожие.

По-особому близкие и фатально далёкие.

Мы, высокие, низкие, мелкие и глубокие.

Молодые и зрелые. Простоватые, сложные.

Бледные, загорелые. Невозможно – возможные.

Сумасшедшие, здравые. Добрые, обозлённые.

Радикальные правые. Безответно влюблённые.

Либеральные, левые, не совсем толерантные.

Озабоченно – гневные и внезапно галантные.

Приблизительно равные, относительно возраста.

Грунтовые и главные. Из поленьев и хвороста.

Экзотически – модные. Нарочито – гламурные.

Экстремально свободные, непристойно – культурные.

За пределы влекущие. Иностранноязыкие.

Поиск смысла ведущие. Многолико – безликие.

Лысые, волосатые. Бородатые, голые.

Слишком плотно поддатые. Внутрилёгочносмолые.

В думе ровно сидящие. И неприкосновенные.

В креслах кожаных спящие. Моремнепоколенные.

Непомерно ленивые и работоспособные.

Жёсткие и ранимые, несъедобно – съедобные.

На суку, сук пилящие. Всё из недр сосущие.

Откровенно гулящие и латентно берущие.

Бедные и богатые. Праведники и грешники.

Бодрые и помятые. Лидеры и приспешники.

Честные, вороватые, гетеросексуальные.

Стройные, толстоватые, в меру паранормальные.

Городские и сельские, суховатые, сдобные.

Горцы, малороссейские. Человекоподобные.

Драчуны и спокойные. Трикотажно-ажурные.

Плановые, убойные. Голубые, пурпурные.

Мелочные и жадные. Щедрые и радушные.

Добрые, беспощадные. Новые и бэушные.

Лес под корень рубящие. Уголь взрывами рвущие.

Закрома вывозящие. На карман всё кладущие.

Сытые и голодные. Совершенно банальные.

И родные, и сводные. Глупые, гениальные.

Круговою порукою, по рукам, ногам связаны.

Завербованы, призваны и военнообязаны.

Все мы дети одной страны, под названием Родина.

И она наша общая, а не только Володина.

Слова изреченные – это что-то с изъяном,

Как хрупкая лань, среди стада бегущих волов.

Летнее пекло с запахом пряным тимьяна.

Увы не щадит беспечно открытых голов.

И мне напекло редеющую макушку.

Усадило на лавку в серую тополиную тень.

Рисует память, такую знакомую «мушку»

и красной хною, как солнцем залитый день.

Город кипел. Но разве для нас он помеха?

Мы видели только друг друга и ещё облака.

Кружилась земля от улыбок и звонкого смеха.

И сердце стучало под ритм твоего каблука.

В парке у ТЮЗа, а затем у скульптур драмтеатра,

Такая же лавка, признанья, жара, тополя.

Но тонкие нити оборваны! Звучит пустота, словно мантра.

И я не могу всё вот так, округлить до ноля.

Но и эта жара прогорит, пепел ветром развеется.

Вот бы знать, сколь отпущено, но эта печаль не нова.

И мне остаётся писать и на что-то надеется.

Да ты – то вот жаль, почему-то не веришь в слова.

Оркестр в ожидании взмаха палочки дирижёра.

По впадине хребта у новичков пот липкий.

Слабое предчувствие хоть какого-нибудь мажора,

Но опять всё зависит от партии первой скрипки.

Обученные шагать в марше из четырёх четвертей.

Тралящие сухой пруд, где нет ни единой рыбки.

На Яву лицезреющие демонов и чертей,

Но когда же очнётся партия первой скрипки?

Эй, как слышно меня? Позывные выкрикиваю.

Эхосигналы тиражируя, как божественные лики.

Кто-нибудь, примите веру мою.

Ждать уставшие, вступления партии первой скрипки.

Слишком затянулся этот сюрреалистический FEST.

Застыли в оскале на масках улыбки.

Мой в движении равносторонний крест.

Может сыграть партию первой скрипки.

Оторвитесь от кормушек, что для рта и сознания.

Звук на ноль! Мониторы ВЫКЛ!

Всё, что надо теперь, всеобщее созидание,

Чтобы прервать в бесконечную ночь непрерывный цикл.

Антитела, конденсируются в антимиры.

Целостности никогда не бывает в отрывке.

Сыгранность инструментов, мерило хорошей игры.

Но кто же исполнит партию первой скрипки?

Взмахнул над собой дирижёр, твёрдо, привычно.

Мелодия прыснула угольно-чёрно.

Не выходит у нас пока в ключе скрипичном.

Забивают басами бронзовые валторны.