Анатолий Крикун - Отец и сын. Драма в стихах

Готов на плаху под топор ложиться.

Царя я не боюсь и за слова Христа

Готов своею жизнью расплатиться!

А л е к с е й. В уме ли ты старик – смотри – остерегись,

Что, позабыл как Гришку- проповедника казнили,

Он батюшку тогда Антихристом назвал-

Его на медленном огне как борова коптили.

Д о к у к и н. За слово божие готов свой дух предать

Ведь всё одно нам с этой жизнью расставаться;

За дело ж доброе пред Господом представ,

Бессмертье обретём – мне нечего бояться.

А л е к с е й. Не знаю я кто ты, прости меня старик,

Тебе меня не следует пугаться,

Твой разум возмущён и пострадать ты рад,

Чтоб правда в мире злом сумела отыскаться.

Я знаю, вижу я свой страждущий народ

И сердце у меня от бед его страдает,

Одна судьба у нас – печаль у нас одна,

Народ я свой люблю – на бога уповаю.

Коль будет суждено на царствие взойти

Я тяготы его облегчить обещаю.

(Алексей молча встал, вырвал листок из тетрадки, зажёг о лампадку

И бросил в печку.)

Я на тебя, старик, вовек не донесу,

Поверил я тебе – ты человек правдивый,

Скажи лишь только мне – ты хочешь мне добра,

Так выкинь мысль из головы ведь ты не юродивый,

А мысль о том, что человеку свобода господом дана

И самовластен он на все свои дела,

Что он не раб – душа его светла – то я умом и сердцем разделяю.

Ступай же с богом, обо мне ни с кем не говори

И уезжай скорей – я в том тебе повелеваю.

О деле же твоём похлопочу,

К фискалам и судьям подходы знаю.

Ступай скорей… иль нет, постой, давай платок-

Дам серебра и меди на дорогу.

Вернёшься на Москву – молебен закажи

За здравие моё поклон отвесишь богу.

Д о к у к и н. (Упав на колени, дрожащим голосом)

Помилуй батюшка, послушай бедных нас,

Рабов твоих последних вопиющих,

Надежда на тебя – что веру защитишь,

Нас защитишь от напастей грядущих.

Мир христианский пусть тобою просветится —

Кто ежели не ты подумает о нас,

Кто ежели не ты нас защитит пред богом,

Пропали без тебя, родимый, мы сейчас.

И гибнем в оскорблениях и злобе

И ждём Антихриста чей близок скоро час.

А л е к с е й. Ну, полно, полно, брат, мне не судить тебя,

Друзьям же верным рад всегда я буду,

Терпите да молитесь – бог за нас.

Вставай, старик, прощай- тебя я не забуду.

Бог даст, быть может, свидимся с тобой,

Христос с тобой и помни про Иуду.

А в т о р ы. Старик ушёл, болела голова

И со двора смех детский раздаётся.

Из клетки над окном трель чижика слышна

И маятник часов английских метрономом бьётся.

Из комнат верхних музыка слышна

На дребезжащем стареньком немецком клавесине

От бесконечных нудных гамм мутится голова —

То кронпринцесса и жена – с земель немецких что завезена

По клавишам стучит тоскуя о судьбе своей в России.

И Алексей вдруг вспомнил как вчера, ругался пьяный,

Что жену – чертовку ему силой на шею навязали —

Как к ней он не придёт – всё сердится она

И говорить не хочет, а мочится слезами,

И жалуется, что в чужой стране одна.

Его жена – с вторым дитём во чреве

Вчера кричала при друзьях во гневе,

Что богом данный муж относится к жене

Похуже пьяного сапожника в её родной земле.

Размазывала пудру на невзрачном оспой тронутом лице

Страдая от любви, что пряталась в её душе и теле.

Страдал и Алексей так как жалел её,

А может быть и ласков был когда- то,

Пусть бог его простит, что он забыв про стыд

Грешит и в том жена его не виновата.

А может быть одна она ему верна

И любит как отца, супруга и как брата.

А мухи всё жужжат и маятник стучит

И чижик пискает и гаммы сверху льются,

Слипаются глаза и муха в волосах

Кружится и щекочет чтоб от сна очнулся.

Багровый солнца луч обжёг стыдом лицо-

«Надёжа – государь, Российская надежда!» —

Сверлила мысль мозги: «Кто он, в конце – концов-

Безвольный раб – трус подлый иль невежда.

Что движет им – пред батюшкою страх-

Страх подлый – зверя страх необъяснимый

Иль водка – что несёт затмение в мозгах,

Сон, лень и ложь что мучают его,

Но он не расстаётся с ними.

Стряхнуть бы это всё, уйти, бежать, бежать!!

Иль пострадать разбив свои оковы,

На муки тело бренное отдать,

Чтобы душа возвеселилась снова.

Христос за православных пострадал

И жизнью искупил земные прегрешенья,

Меня в народе ждут и, мучаясь, зовут

На страсти для святого воскрешенья.»

(В комнату осторожно входит старик – камердинер

Иван Афанасьевич Большой. Угрюмо сказал- как будто обругал)

Пора езжать, извольте одеваться.

А л е к с е й. Не надо… не поеду… не хочется плясать

Под дудочку отца и водкой напиваться!

А ф а н а с ь ч. Опять вы батюшку заставите гневиться.

Всем приглашённым велено там быть.

Так будите в поездку собираться

Или мне дверь прикажите закрыть.

А л е к с е й. Дай померанцевой настойки поначалу похмелиться,

Потом и шпагу с платьем подавай.

А, впрочем, померанцевой не надо-

Я спьяну слишком часто лишку говорю,

Потом на трезву голову сам себя ругаю,

А батюшка ругает – так как верный пёс смотрю.

(С усмешкой) Преображенской гвардии мундир стряхни от пыли

В сержанты уж давно меня произвели,

Да шпагу посмотри – цела ли,

Побрей меня и табаку в кисете принеси.

Да… рюмка померанцевой едва ли помешает,

Так что и рюмку тоже захвати.

(Афанасьич уходит. Алексей оглядывая комнату и слушая гаммы)

Как надоело ждать и жизнь осточертела!

И паутиной здесь затянуты углы.

Чего ещё мне ждать – ни подвига, ни дела

Я жизнью не свершил, не нужен никому!

Зачем старик пришёл? Какая мне отрада?

В том – что призвал он мучеником быть,

Что ждёт народ избавиться от смрада

Что с Запада пришёл нам души бередить?

Зовут и ждут …а мне всё это надо?

Не лучше ли с отцом мне страсти примирить,

Раскаяться в грехах, за дело взяться рьяно

И государю в том помощником служить.

Отец торопится – скор на дела и мысли,

Не все дела должно вершить тяп-ляп,

Порушить всё легко, а как воздвигнуть

Коль на помощников отец мой слаб?

Всяк хочет отщипнуть себе от блага крохи,

На общие дела не жаждут спину гнуть,

Отец замыслил в одиночку

Всю жизнь сложившуюся вмиг перевернуть.

Науки в помощь он себе располагает

И европейский дух чтоб двигал паруса

И свой корабль как шкипер направляет

На Запад – в гавань где уютно будет жить страна.

Русь – бедная, церковный звон переменила,

Монастыри торопится закрыть

И к вере и молитве указом утвердила

Как воинским уставом под штрафом принудить.

И вера нынче не в душе людей селится,

А в головах в закон возведена,

О, Русь исконная!,зачем такая мука,