Соня Рыбкина - Огонь моей души – слова

Мама, ты знаешь, я встретила мальчика.
Замечательного.
Он так мил, когда улыбается, и глаза у него серебряные,
Как серые лепестки одуванчика.

Мама, ты знаешь, он как будто с другой планеты,
Случайно здесь оказавшийся.
Он так красив – я с ним хочу проводить рассветы,
Я его полюблю – и стану в-нем-потерявшейся.

Мама, ты знаешь, я не могу надышаться одним с ним воздухом,
Мне его мало. Заглотнешь – и хочешь еще.
От него веется леденящим все тело холодом —
Я нуждаюсь в нем до замороженных щек.

Мама, ты знаешь, я встретила мальчика.
У него взгляд жесткий. Не одуванчиковый.

Я его наконец-то встретила.

А теперь обними меня, мама. И успокой.
Он – тот самый, ты что, не видишь? Он – мой герой.

Привет. В последнее время я очень редко
Писала письма.
Небо тянется вдоль седоватой сеткой
Бесцветных листьев.

От причалов отходят пиратские корабли
Как в сказках.
У меня в квартире Червовые Короли,
Крольчата в масках.

Вход в мой дом – дорога в страну Чудес,
В королевский замок.
Ты найдешь его, зачертив на бумаге крест
Из зеленых рамок.

Как нелепо – скучаю. По широкой мятой кровати,
Забитым стонам.
Ты вернешься, я знаю, и мы оба с тобой заплатим.

Не целую,
Соня.

Ночью все кошки – серы,
Бледны, неразборчивы в лунном свете.
Ходят по крышам да в окна стучатся, не зная меры,
Одиноко воют на выдохе в спетом фальшиво куплете.

С черепиц соскребают осеннюю, жухлую грязь,
Извозившись в черных, мазко-пахучих хлопьях.
В квартиры лезут – где целуются, не спросясь,
Руша чужие миры, держащиеся на кольях.

Кошка сладко мурлычет, откидываясь назад,
Жмуря кабошоновые глаза, исчезает с визгом.
Под утро вернется и ляжет на мокрый, выстиранный халат,
Кошка – она твоя. Она дышит твоим цинизмом.

В канун Рождества, по запорошенным крышам,
По заметанным улицам, слякотно-грязным проспектам —
Счастье на Землю спускается к людям – все ниже и ниже,
С украшенной елкой, с улыбкой на лицах, с библейским сюжетом.

Счастье спешит в переполненные квартиры,
К детям нарядным – с подарками за плечом.
В шумные, яркие, переулочные трактиры,
Укрытое длинным, сказочно-пестрым плащом.

Счастье торопится, раздавая дары повсюду,
Одни обретают надежду, третьим сегодня везет.
Главное – верьте. В волшебство, в новогоднее чудо,
В Золушку, в Крестную, в Принца… Главное – верьте. Во все.

По лестнице длинной плывешь, скользя рукой по перилам,
Развеялась темная юбка, волосы на спине – одеялом.
Легкая блузка. Кожа – под стать итальянским белилам,
Так хочется укрыть тебя ночью, спящую, покрывалом.

Ты мимо проходишь, едва касаясь руки мокрой ладошкой,
Заставив вспыхнуть – сама краснеешь под пристальным взглядом.
Вижу тебя – сердце заходится в стуке. Моя милая крошка!
Терзаешь меня изощренно-жестокой пыткой – своим собственным ядом.

Ты лежишь на диване – полуспящая, сонная. Моя сладкая девочка.
Утыкаешься носом в плечо. Целуешь – в глазах заплясали черти.
Разворачиваю лицом – лукаво подмигиваешь. Из прически выпала ленточка.
Обнимаю тебя за талию. Прижимаю ближе. Не отпущу. Ты слышишь? До смерти.

Он приходит, когда в горле стоит комок,
Когда слов готов вырваться целый поток.
Он приходит, и ты замираешь у двери,
Слышишь в пол-уха треск разрываемых материй.

Он приходит, снимает рубашку, кладет на комод,
В дальней комнате нежно мурлычет сиамский кот.
Он приходит, достает сигареты и курит,
А внутри у тебя уже температурит.

Он приходит, обнимет за шею, снимет кулон,
Положит на полку, где стоит малахитовый слон.
Он приходит и в дождь, и в грозу, и в мороз, и в метель,
И когда раздаются на улице трели капель.

Ты приходишь – всегда одна,
В коротком и черном платье.
На губах – любовников имена,
Повторяются, словно заклятье.

Ты врываешься в плоский мир,
Разрушаешь одним поцелуем.
В галерее – миллионы картин,
Мы свою на холсте нарисуем.

Вечерами чертишь в блокноте,
По ночам – черный кофе и книга.
При дождливой и мокрой погоде
На рояле балуешься Григом.

Ты приходишь – снова и снова,
В коротенько-черном платье,
Прерываешься – на полуслове.
Эти встречи – наше проклятье.

Утром ложится на город синеглазый и жухлый иней,
Люди просыпаются рано – копошатся, как сонные мухи.
Свет загорается ярко – в каждой стеклянной витрине,
Все куда-то торопятся – дети, мужчины, старухи.

И в переполненном напрочь вагоне слышится быстрое «Черт!»,
Люди в наушниках, дети с игрушками – спешат, без оглядки спешат.
Достают телефоны и нервно звонят – а поезд мчится вперед,
Посредине вагона кричит и поет какой-то пьяный чудак.

И утром, бывает, безумно и страстно хочется
Проснуться – не одному, выпить по чашке кофе.
Вместо этого – строчки стиха безутешно строчатся,
Стиха о любви – как виски, разбавленный в штофе.

На самом деле, меня зовут Королева Эс,
Я живу за морями, в личной, далекой стране.
Все знают моих друзей – улыбка, талант и блеск,
И примесь чего-то свежего – по зарожденной весне.

На самом деле, я все творю не думая – наугад,
Смеюсь, когда не смешно. Плачу, бывает, с улыбкой.
Никогда не бросаю слова на ветер – кто виноват?
Иногда, вечерами, лениво балуюсь скрипкой.

На самом деле, я редко меняю вкусы,
В моем плейлисте – список любимых песен.
Меня изредка непослушно кидают музы,
И тогда изнутри – пусто. Где-то у сердца – плесень.

На самом деле, в душе мне тридцать четыре года,
Я курю фирменные сигареты и ночами топлюсь в вине
Не одна. Я слушаю джаз и блюз под молнией небосвода,
Я даже счастлива в нашем с тобою слове. Наедине.

Мы – воины. Мы сильные, несдержанные воины,
Нам чуждо слово «страх» и незнакома ложь.
И мы идем на смерть – за матушку, за Родину!
Сквозь мир, сквозь Землю – омывая дождь.